Просто командировка
Шрифт:
– Сейчас меня убьют! Сейчас меня точно убьют!
Слева и справа от него стоят матерые, лет по двадцать пять - тридцать омоновцы. Тот, что справа - с автоматом. Дав короткую очередь, он быстро отшагивает в сторону, за мешки, а потом неспешно передвигается к соседней амбразуре. Второй - с бесшумной снайперской винтовкой. Он не столько стреляет, сколько разглядывает что-то впереди в ночной прицел.
– Вот ты, сука, где затаился! Наглый, тварь!
– цедит сквозь зубы снайпер и чуть погромче бросает напарнику:
– Витек, дай-ка длинную. Только рядом с ними
Тот высовывает автомат в амбразуру, куда-то целится, а затем, убрав голову за мешки, дает длинную очередь.
Тут же в автоматную трескотню со стороны "зеленки" врывается хлесткий выстрел снайперской винтовки, и автомат омоновца, вылетев назад из амбразуры, ударяется в заднюю стенку окопа. Практически синхронно с ударом чеченской пули звучит хлопок бесшумки и снайпер, быстро сменив позицию, снова прилипает к прицелу. Хозяин автомата, сидя на корточках и шипя от боли, трясет контуженной рукой.
– Ранило?
– Нет, зашиб сильно.
– Ну ты как пацан, ты че не убрался вовремя?
– Че-че!, - передразнивает напарник, - не успел. Откуда он стрелял? Как будто в амбразуру ствол засунул...
– Почти. Я его, козла по краю "зеленки" ищу, а он - сто метров, на свалке за кирпичами устроился.
– Завалил хоть?
– Лежит, родной, ствол задрал. Был бы живой, уполз бы.
– О! Сейчас пойдет охота! Полезут доставать.
– Ага, только для начала нам просраться дадут со всех стволов... как рука?
– Отходит.
Омоновец, покряхтывая, поднимает автомат и,- разглядывая его в отсветах, проникающих в амбразуры, удивленно говорит:
– Мушку срубил! Во артист!
Дум! Дум! Дум! Разрывы подствольников обкладывают окоп. Один приходится прямо на крышу, и сыпанувшаяся земля окончательно вжимает в пол скорчившегося мальчишку. Сразу несколько автоматов слитным треском аккомпанируют разрывам, и пули противно чмокая, вгрызаются в мешки.
– Ага, прижимают нас, сейчас за своим полезут!
– азартно говорит омоновец.
Тут он, наконец, обращает внимание на вконец перепуганного и замолкшего солдатика.
– Эй, герой, давай свой автомат. Хорош с ним обниматься.
Тот долго и нерешительно сопит, но наконец, срывающимся голосом отвечает:
– Не дам. Это оружие!
– А я думал - швабра. Ну не дашь - сам вставай, воюй. Или совсем прилип? Да ты не стесняйся, в первом бою обосраться не в падлу.
– Кто обосрался?- обиженно вскидывается пацан. Но тут же новая серия разрывов усаживает его на пол, и он снова начинает бормотать:
– Сейчас меня убьют, сейчас точно убьют...
– Вот они!
– Снайпер - омоновец, подобравшись, делает два выстрела подряд, быстро меняет позицию.
– Давай автомат!
– Уже зло кричит второй.
– Не дам!
– взвизгивает солдатик и, неожиданно, подскочив к амбразуре, с яростным воплем,- А-а-а!
– начинает поливать длинной очередью пространство перед постом.
– Ты сдурел! Короткими бей, а то на вспышку пулю получишь!
– омоновец за плечи откидывает мальчишку к другой стенке. А тот,
– Я его завалил! Я его завалил!
– Кого ты там завалил? Лупил в белый свет, как в копеечку!
– уже без злости, снисходительно отзывается омоновец.
– Точно завалил! Я видел!
– вдруг неожиданно отзывается снайпер.
Повернувшись на секунду, он улыбается напарнику и заговорщицки подмигивает: дескать, что тебе, жалко пацана подбодрить. Тот смеется в ответ и хлопает солдатика по плечу:
– Ну, молодец, брат, с крещением!
– и серьезно добавляет, - Ладно, я подствольником поработаю. А ты не увлекайся. Только короткими: очередь - и прячься, очередь - и прячься. Береги башку.
На другом посту двумя солдатиками-срочниками командует молоденький лейтенант - бамовец.
– Вон они, - оторвавшись от амбразуры, говорит лейтенант.
– Целая группа, человек пять.
– Замолотим?!
– азартно спрашивает один из солдат.
– Да проскочили уже, влево в зеленку, к кочегарке. А что если...
Солдаты выжидательно смотрят на него.
– Смотрите, - те приникают к амбразурам, - если между кучами проскочить, а дальше под заборчиком, можно им в тыл выйти.
– А мины?
– боязливо спрашивает один из солдат.
– Они левее.
– А нас свои не завалят?
– сомневается другой.
– Там мертвая зона. Наши туда не достают, вот они и лазят. А мы им (делает красноречивый жест двумя руками) в задницу засадим. Ну что, испугались?
– Не-е.. неуверенно тянут солдаты.
– Пошли!
И офицер пригнувшись, первым направляется к выходу.
Напряженно сопя, но стараясь при этом как можно меньше шуметь, они пробираются между завалами мусора. Прокравшись вдоль старого, покосившегося забора, углубляются в заросли кустов. Все ближе и ближе звуки стрельбы, где-то совсем недалеко - гортанный голос в рации. Все большее возбуждение овладевает отчаянной троицей: азартные улыбки, блестящие глаза... Рисуясь друг перед другом, они держат автоматы плашмя, как герои боевиков, и в каждом их движении сквозит нетерпение: скорей увидеть врага, ударить ему в спину, яростно поливая все вокруг автоматным огнем.
Из кустов чуть в стороне, пропуская азартных героев еще глубже в "зеленку", вслед им спокойно смотрят два боевика - фланговое охранение. Один из "духов" под треск недалекой стрельбы что-то негромко говорит в рацию.
Группа проходит еще метров двадцать, и из-за поросших высокой травой бугров, из-за стволов деревьев на них выпрыгивает шесть боевиков - по два на каждого. Один из солдат, сбитый ударом приклада автомата, падает, как подкошенный. Второй успевает увернуться от нападающих, но его валят ловкой подсечкой и прижимают к земле. Ловкий, сильный, вымуштрованный в училище лейтенант реагирует мгновенно. Метанув одного из нападавших через спину, рукоятью автомата разваливает ему висок и, уйдя кувырком в сторону, длинной очередью сваливает сразу двух боевиков. Ответная очередь осаживает его на траву и он, тоскливо выдохнув, - Мама!
– замирает.