Просто любовь
Шрифт:
— Не хочу, чтобы меня осматривали, не хочу в больницу! — запричитала она и так вцепилась в одеяло, что костяшки ее пальцев побелели.
Упрекать Минди было нельзя, ведь предстоящие судебно-медицинские процедуры обещали ей новую боль и новые унижения.
— Мы поедем с тобой. Ты сможешь, — сказала Эрин и, повернувшись ко мне, спросила: — Так что мы должны делать?
Я покачала головой. В полиции кампуса работали разные люди. Кто-нибудь вроде Дона нам бы, наверное, помог. А кто-то сделал бы только
— Алло? — настороженно произнес Лукас, и только тут я сообразила, что звоню ему в первый раз.
— Ты мне нужен.
С тех пор как наше общение ограничилось пересылкой вопросных листов и занятиями по самообороне, прошло больше недели.
— Ты где?
— У себя в комнате.
Я ожидала, что он спросит, чего мне от него нужно, но он не спросил:
— Буду через десять минут.
Я закрыла глаза:
— Спасибо.
Он нажал отбой. Я положила телефон, и мы стали ждать.
Лукас присел на корточки перед кроватью и заглянул Минди в глаза:
— Если ты не заявишь, он сделает это опять. С кем-нибудь еще. — Голос Лукаса отдавался внутри меня как колокольный звон, хотя говорил он еле слышно. — Подруги поедут с тобой.
Эрин по-прежнему сидела на постели, держа руку Минди. Я едва знала эту девочку, но из-за Бака мы теперь были союзницами. Нас связывало то, чему никто бы не позавидовал.
— А ты? — прошептала она.
— Если хочешь, — ответил Лукас.
Она кивнула, и я почувствовала что-то вроде ревности, тут же поняв, насколько это не к месту.
Телевизор в приемном покое был включен на такую громкость, что лопались барабанные перепонки. Я хотела его выключить или убавить звук (у меня и без того болела голова), но какой-то пожилой мужчина с видимым трудом уселся в кресло в десяти футах от экрана и, сложив руки на животе, стал смотреть старое комедийное шоу. Я решила, что пускай телевизор орет, если это помогает старику отвлечься от того, из-за чего он здесь оказался.
Лукас сел рядом со мной, положив ногу на ногу. Его поднятое колено касалась моего бедра, а рука была так близко, что мне захотелось потрогать ее порозовевшим пальцем, но я не стала этого делать.
— Ты не фанатка этого шоу?
Дурацкий вопрос заставил меня перестать хмуриться.
— Шоу просто супер, но, по-моему, его слышно даже на той стороне улицы.
— Хм… — промычал Лукас, разглядывая свой ботинок. — А может, тебя еще слегка козявит после вчерашнего? — Как только Эрин и Минди посвятили его в подробности, он вычислил, что я была вместе с соседкой на вечеринке мужского студенческого общества.
— Есть немного.
Я
— Он заговаривал с тобой вчера? — спросил Лукас, по-прежнему глядя на ботинок.
— Да. Приглашал танцевать. — (На челюстях у него обозначились желваки, глаза стали холодными, и он поднял их на меня.) — Я сказала «нет», — добавила я, чувствуя, что оправдываюсь.
Лукас сделал глубокий вдох и, развернувшись ко мне, тихо, но оттого не менее грозно проговорил:
— Жаклин, ты бы знала, каково мне сейчас сидеть здесь и ждать, когда свершится правосудие, вместо того чтобы отловить этого выродка и выбить из него, к чертовой матери, все дерьмо. Конечно, ни ты, ни она не виноваты. Вы не просили его это делать. Никто на это никогда не напрашивается, что бы там ни говорили всякие долбаные придурки и психопаты. Верно?
Я кивнула, онемев от такого монолога.
— Он принял твое «нет»? — спросил Лукас, прищурив глаза, и мне показалось, он хочет договорить: «… на этот раз?»
Я снова кивнула:
— Со мной был Кеннеди. Он заметил, как я странно реагирую на Бака. Пришлось объяснить, что произошло. Тебя я не упоминала. Вообще не говорила про драку. Сказала, мне удалось убежать.
Между бровями у Лукаса залегла маленькая морщинка.
— Как он это воспринял?
Я вспомнила выражения, которые выпалил Кеннеди, — такие нетипичные для его обычной речи — и сказала:
— Рассвирепел. Я никогда его таким не видела. Он вывел Бака на улицу и велел держаться от меня подальше. Может быть, Бак почувствовал себя уязвленным и, чтобы выместить злость… — Слова «изнасиловал Минди» застряли у меня в горле.
— Говорю же тебе, ты не виновата.
Я кивнула, уставившись на свои колени и чувствуя, что слезы начинают жечь глаза. Мне хотелось верить, будто моей вины тут нет, и все-таки с Минди случилась беда как раз после того, как Кеннеди разобрался с Баком. Из-за меня. Я не могла не связать эти факты. И не могла не чувствовать угрызения совести.
Лукас взял меня за подбородок и, повернув мое лицо к себе, с расстановкой повторил:
— Ты не виновата.
Я опять кивнула, цепляясь за его слова как за спасение.
Я припарковала свой грузовичок возле соседнего участка, закрыла дверцу так тихо, как только смогла, и на цыпочках засеменила по еле освещенной дорожке к гаражу. Было поздно — я надеялась, достаточно поздно, чтобы никто уже не стал пялиться в окна на девчонку, которая впотьмах крадется к жилищу парня.