Просто любовь
Шрифт:
— Не здесь.
Он сжал губы, а потом сказал:
— Пойдем ко мне. В мою комнату. — Заметив, что я заколебалась, он добавил: — Жаклин, я же вижу, ты чем-то напугана. Давай поговорим.
Я кивнула, и он повел меня вверх по лестнице. Мы вошли в комнату. Кеннеди закрыл дверь и усадил меня рядом с собой на кровать. В его жилище было, как всегда, чисто, вещи лежали на своих местах — если не считать того, что постель он не застлал, а на стуле возле письменного стола валялись джинсы и рубашки. Я узнала одеяло и простыни, которые мы вместе выбирали перед тем, как обосноваться в кампусе (ему хотелось, чтобы все у него было
— Так что же происходит? — Его беспокойство было искренним.
Я прокашлялась и, не упоминая Лукаса, рассказала о событиях той злополучной ночи. Кеннеди сначала слушал молча, а потом встал и принялся ходить по комнате, тяжело дыша и сжав кулаки. Когда я закончила, он остановился и снова сел. Чувствовалось, что внутри у него все кипит.
— Ты сказала, что смогла убежать. Значит, он не…
Я мотнула головой:
— Нет.
Кеннеди со свистом выдохнул:
— Черт подери! — Ослабив узел галстука, он расстегнул верхнюю пуговицу белой рубашки. Его зубы были так сильно стиснуты, что жилы на шее вздулись и стали похожи на натянутые под кожей канаты. Он покачал головой и с силой ударил себя кулаком по ляжке. — Мать его!..
Обычно Кеннеди не злоупотреблял нецензурной бранью, по крайней мере в разговоре со мной.
— Я займусь этим, — сказал он, пристально на меня посмотрев.
— Не надо, Кеннеди. Что было, то было… Лучше не ворошить. Теперь я только хочу, чтобы он оставил меня в покое.
Удивительно, но, пока я все это говорила, глаза у меня были сухие. Рассказав о происшедшем своему бывшему парню, я как будто почувствовала себя немного сильнее. Кстати, после разговора с Эрин я ощутила то же самое.
Кеннеди опять стиснул зубы, процедив:
— Даже не сомневайся, — он взял мое лицо обеими руками, — эта мразь оставит тебя в покое. Я об этом позабочусь.
Тут он меня поцеловал. Ощущение от его поцелуя было мне так же хорошо знакомо, как обстановка комнаты, где мы сейчас сидели: книги на полке, одеяло на кровати, скалолазное снаряжение в углу, куртка с капюшоном (я иногда ее надевала), запах одеколона. Только почему-то прикосновение этих знакомых губ сейчас показалось мне грубоватым. Можно было подумать, что к нежности, которую Кеннеди испытывает ко мне, примешивается злоба на Бака, но дело было не в этом. Мой бывший всегда целовал меня так. Вот и теперь его язык властно протиснулся мне в рот. Это было совершенно привычно и абсолютно не похоже на Лукаса.
Я отпрянула. Кеннеди уронил руки:
— Господи, Джеки, прости… Это было так неуместно…
— Нет, ничего… Я просто… Я не хотела…
Я принялась рыться у себя в мозгу, стараясь сформулировать, чего же именно я не хотела. С тех пор как мы расстались, прошло семь недель. И вот теперь все точно закончилось. Ничего уже не вернешь. Внезапное осознание этого потрясло меня, и я уставилась на свою руку, лежавшую у меня на колене ладонью кверху.
— Понимаю. Тебе нужно время, — сказал Кеннеди, вставая.
Я тоже встала. Мне захотелось поскорее уйти из этой знакомой комнаты и от этого разговора.
Время ничего не изменило бы в моих чувствах, ничего к ним не прибавило. Времени уже прошло достаточно: боль оттого, что мой парень меня бросил, еще не исчезла, но становилась все слабее.
— Пойдем разыщем твою Эрин. А я поговорю с Баком.
Я застыла на полпути к двери:
— Кеннеди, я вовсе не считаю, что ты должен…
Он обернулся:
— Знаю. Не важно. Я займусь этим. Займусь им.
Я глубоко вздохнула и следом за Кеннеди вышла из комнаты. Мне хотелось верить, что его намерения продиктованы чувством справедливости, а не желанием меня отвоевать.
Мы с Эрин из окна наблюдали за разборкой Кеннеди и Бака. Они вышли на пятачок за домом: там было совершенно безлюдно, из-за холода никто не высовывался из помещения. Слов мы не слышали, но жесты говорили сами за себя. Бак был выше и здоровее моего бывшего, зато Мур обладал врожденным чувством превосходства над противником, которое помогало ему удерживать контроль над ситуацией. Пока Кеннеди говорил, Бак переполнялся яростью, пытаясь выдать ее за раздражение. Мур несколько раз ткнул пальцем воздух, не касаясь Бака и в то же время показывая, что не боится его. Я позавидовала умению Кеннеди бесстрашно разговаривать с людьми, которых он считает недостойными. Я всегда завидовала этому его умению.
Мы отошли от окна, когда мой бывший развернулся и направился к зданию. Секундой раньше Бак заметил меня и пронзил взглядом, полным чистейшей ненависти.
— Ну и дела! — пробормотала Эрин, хватаясь за мою руку. — По-моему, нам нужно чего-нибудь выпить.
Среди играющих в четвертаки [13] мы увидели Мэгги.
— Э-э-эрин, — позвала она. Язык у нее слегка заплетался, — идем к нам!
Эрин прищурилась:
— Играете командами?
— Да. — Мэгги схватила ее за руку и усадила к себе на колени. — Джей, ты будешь в паре с Минди. Сейчас мы вам всем надерем задницы!
13
Четвертаки — игра, заключающаяся в подбрасывании двадцатипятицентовой монетки со стола в стакан. Выполнивший неудачный бросок выпивает штрафную порцию спиртного.
Минди, миниатюрная блондинка-первокурсница, улыбнулась и заморгала большими зелеными глазами, пытаясь сфокусироваться на мне.
— Тебя зовут Джей? — спросила она, растягивая слова и хлопая ресницами — длинными, как у красавицы из мультика. Она выглядела немного инфантильно для своих восемнадцати лет и представляла собой полную противоположность Мэгги, похожей на язвительного эльфа. — Джей — это же мужское имя!
Парни, сидящие напротив, усмехнулись, а Мэгги раздраженно закатила глаза. Теперь я поняла, почему она решила сбагрить свою партнершу мне.
— Нет. Джей — первая буква от Жаклин.
Один из парней взял возле стены два складных стула и поставил их между Мэгги и Минди. Мы с Эрин сели.
— А… — Моя новая знакомая нахмурилась и снова заморгала. — Тогда можно я буду звать тебя Жаклин? — Это было произнесено так неразборчиво, что я едва уловила свое имя.
Мэгги выругалась, беззвучно шевеля губами.
— Конечно так и зови, — ответила я и оглядела стол. — Так что, мы выигрываем?
Парни ухмыльнулись: до победы нам было явно далеко.