Просто Мария
Шрифт:
– Вообще-то они мне уже и не нужны: меня приняли на фабрику Марии Лопес. Я только что оттуда.
– Хорошая новость. Да ты садись.
– Я специально пришла, чтобы сообщить тебе об этом.
– Очень любезно с твоей стороны.
– Виктор, что скажешь, если мы отпразднуем это событие вместе?
– Что ж, ладно. Это неплохая идея.
– Тогда пойдем со мной. Я тебя приглашаю.
– А я заплачу.
Кончился этот праздник плачевно. Накануне Рита зашла в офис к Роману, который как раз и принимал на работу Сулейму. Девица Рите не понравилась сразу, о чем она и сказала мужу. Роман же списал это на дурное настроение Риты, в котором та находилась последнее время. Чтобы
Рита грозилась немедленно обо всем известить Марию, но, поостыв, согласилась, что будет лучше, если сначала Роман поговорит с маэстро спокойно и без свидетелей.
Романа с некоторых пор все больше тревожили вспыльчивость и несдержанность Риты. Для тех, кто знал ее давно, могло показаться, что Рита попросту шутит – в своей обычной, подчеркнуто прямолинейной манере. Но Роман-то видел, как шутки, реплики и замечания Риты день ото дня становились все ядовитее. «Бедная, она так хотела ребенка, – думал Роман, – а теперь сама не замечает, как ожесточается». Он решил уделять жене больше внимания, почаще выводить ее куда-нибудь из дома, но Рита, как правило, ссылалась на усталость и головную боль. «Я все время забываю, что она больна, – ругал себя Роман. – Ведь фактически она переживает сейчас все неприятности климактерического состояния». Но однажды он застал Риту за разговором с Альберто – давней любовью – и понял, что его супруга может быть и веселой, и доброжелательной. Словом, нечаянно он увидел перед собой ту прежнюю Риту, которую когда-то полюбил. Какое-то время он был мрачен и молчалив, потом признался Рейнальдо, что Рита, видимо, потеряла всякий интерес и к супружеству, и к нему, Роману. Когда же и откровенный разговор с другом не принес облегчения, Роман – задним числом устроил Рите сцену ревности.
– Я все видел. Он держал тебя за руку. И поцеловал – дважды!
– Я его провожала. Он приходил узнать, когда приедет Мария.
– Это, конечно же, никак нельзя было сделать по телефону. Я готов проучить наглого докторишку!
В ответ Роман получил… страстный поцелуй.
– Спасибо за твою ревность, любовь моя! – говорила сияющая Рита. – Несмотря на то, что мы уже столько лет вместе, ты меня ревнуешь, как в юности.
– Видишь ли, когда человек любит так, как я тебя, он, наверное, просто не может не ревновать. Прости, я был не прав.
– Успокойся. Мне нравится, когда ты вдруг становишься ревнивцем. Это значит, что я для тебя еще представляю какой-то интерес.
Рита, исключительно из женской хитрости, не стала посвящать мужа в то, с чем приходил Альберто. Все равно Роман об этом вскоре узнает, но пока пусть еще немножко поволнуется и проявит к ней побольше внимания. А сообщил Альберто Рите, что Лорену признали невменяемой, что это ускорит развод, а, стало быть, и его женитьбу на Сильвии. Рита от души пожелала счастья Альберто, чем и вызвана была, вероятно, ее ласковая улыбка, так взбесившая Романа. Говорил Альберто и о Мариите, о том, что готов взять девочку к себе, но прежде хотел бы согласовать это с Марией. Сильвия и няня Чана будут очень рады, если Мариита поселится
Рафаэль Идальго действительно все подготовил к разводу, понимая, что для Альберто это благо, которого он по справедливости заслуживает. Но адвоката не отпускала тревога за дона Густаво: когда-нибудь старик опомнится и будет казнить себя за то, что проявил равнодушие к судьбе Лорены, не навещал ее в клинике и вообще как бы вычеркнул ее из памяти. Рафаэль надеялся, что при хорошем, квалифицированном лечении к Лорене еще вернется рассудок. Конечно, нельзя воскресить Лауру, но можно хотя бы помирить отца с дочерью. Именно поэтому Идальго и попросил Фернандо заняться лечением Лорены – помимо того, что она получает в клинике.
Пообщавшись с Лореной и проведя дополнительные исследования, Фернандо пришел к выводу, что Лорена сумела-таки обвести всех вокруг пальца и симулировала болезнь.
– Да, я обманула вас, и что же? – не стала отпираться Лорена, когда Фернандо сказал ей о своем заключении. – Мне ведь надо было как-то выйти из тюрьмы.
– Ты обманула доверие Рафаэля и мое тоже.
– Вы первыми предали меня. Все вместе.
– Ты порочна. У тебя все было рассчитано.
– Да. В самом скором времени я выйду и отсюда.
– Знаешь, одного моего слова достаточно, чтобы тебя вернули в тюрьму.
– Если ты это сделаешь, я всем скажу, что мой адвокат действовал в сговоре со мной. Репутация блестящего адвоката Идальго покатится вниз по твоей вине.
– Ты не осмелишься!
– Попробуй сказать обо мне правду – сам увидишь!
– Нет. Я этого не сделаю. И знаешь, почему? Потому что отсюда ты не выйдешь никогда. А из тюрьмы ты бы вышла по истечении срока.
– Я выйду и отсюда, из этой вонючей лечебницы. Чтобы отомстить! Чтобы прикончить этого недоноска Хосе Игнасио и его ублюдочного младенца!
– Ты недостойна имени, которое тебе дал дон Густаво. Твоя ненависть не имеет предела.
– Она кончится, когда я уничтожу тех двоих.
– Дочь Лауры недосягаема для тебя.
– Девочка?
– Да, Лорена, прекрасная девочка, которая живет с Эстелой, сестрой Марии. Твоя внучка будет счастлива, а ты же умрешь в этих стенах!
Сулейма не заставила себя долго ждать и уже на следующий день появилась в доме Виктора. Маэстро был явно не готов к этой встрече.
– Возникли проблемы на фабрике? После вчерашнего? – предположил он.
– Я пока туда не заходила. Просто мне захотелось повидать тебя.
– Очень любезно с твоей стороны.
– Это не любезность. Тут есть и доля интереса: ты обещал мне показать город.
– Я?
– Ты разве не помнишь?
– Хорошо, Сулейма.
– Буду ждать твоего звонка!
– Что за бесцеремонная женщина, она чуть не поцеловала тебя в губы! – сердито заметила донья Мати.
– Ты за нами шпионила, мама?
– Нет, увидела случайно.
– Она привлекательная, ты не можешь этого отрицать.
– Ох, Виктор! Я уже всерьез начинаю беспокоиться о тебе: ты изменяешь не только своим чувствам, но и вкусам.
– Зря беспокоишься. Меня интересует совсем другая женщина – Габриэла, – заявил Виктор и отправился на свидание со своей новой избранницей.
– Я все же опасаюсь возвращения Марии Лопес, – говорила Габриэла, но при этом с надеждой смотрела на Виктора.
– Марии для меня больше не существует. Я люблю тебя, Габриэла. Только тебя.
Однако по возвращении его ожидало письмо от Марии. Донья Мати очень надеялась, что оно заставит сына опомниться. Но Виктор посоветовал ей порвать это письмо за ненадобностью.