Просто мы научились жить (2010-2012)
Шрифт:
На улице их снова чуть не сбил с ног оглушительно сладкий запах. Они шли от отеля по дорожке вперед, любуясь свисающими из-за забора пальмовыми листьями и радуясь каждому прохожему. За две минуты, которые понадобились чтобы дойти до пляжа, они встретили пять человек с досками.
Пляж находился близко – перейти однополосную дорогу, пройти через ворота в высоком каменном заборе, и вот он – огромный, бесконечный, шумный… океан.
Женя замерла с открытым ртом, любуясь громадой и бесконечностью океана. Он был… сильным.
– Здравствуй, милый, – пронеслось у нее в голове, – вот и я.
Метровые волны вздымались то тут, то там, с шумом обрушиваясь в воду. Женя сняла шлепки и босиком прошлась по песку к полосе прибоя. Отсюда стало видно серферов.
Их было очень много – не меньше тридцати человек, каждый с доской. Некоторые сидели на досках прямо в океане, другие только заходили в него, а какая-то девушка в белой обтягивающей водолазке скользила на оранжевой доске вдоль огромной волны.
– Смотри, – ахнула Женя, – Маруся, смотри!
Девушка сделала поворот, еще один, играя с волной, проехала еще немножко и упала в воду. Женя с волнением ждала – вынырнет ли? Вынырнула, улеглась на доску, и поплыла обратно в океан.
Она смотрела во все глаза: как девушка подплывает к группе ребят в таких же водолазках, только другого цвета, садится на доску и начинает что-то им объяснять.
– А вот и школа, – услышала Женя рядом. Оглянулась и увидела задумчиво смотрящую в ту же сторону Марину, – видишь надписи?
Теперь Женя и правда увидела – на каждой водолазке красовалось «Surf school». А эта девушка, наверное, была инструктором.
Женя подавила в себе желание немедленно кинуться в океан, подплыть к группе и попросить: возьмите меня, возьмите с собой, я тоже хочу покорять волны!
Вместо этого она ласково потрепала Марину по плечу и сказала:
– Давай искупаемся, Марусь. И займемся поисками.
В то же самое время, как Женя и Марина в Куте любовались волнами океана, Инна Рубина сидела на песке Солнечного пляжа города Таганрога, и утирала соленые слезы.
Солнце уже клонилось к закату, и людей на пляже почти не было – под железным зонтиком сидела какая-то парочка, и одна семейная пара торопилась увести домой расшалившихся детей.
Брюки промокли, плечики от футболки съехали набок, но Инне было все равно. Она обнимала себя за плечи, покачивалась туда-сюда, и изредка вытирала ладонями щеки.
Было больно. Больно и как-то… странно. Перед глазами то и дело вставало Лизино лицо – совершенно чужое, отстраненное, с глазами, полными желания, предназначенного уже не Инне, а другой. Инна знала: все что угодно сможет она забыть, но этих глаз не забудет никогда.
Что же ты натворила, девочка моя? Что же ты наделала?
Дышать было тяжело, воздух тисками сжимал легкие и не хотел выходить
Неужели она ее любит? Господи, но как же это может быть? Невозможно, невыносимо, нереально. Как можно вчера любить одну, а сегодня – уже совсем другую?
– А другую ли? – Прозвучал где-то в ушах голос, и Инна даже оглянулась, но никого не увидела.
Она всхлипнула, и крепче обхватила руками собственные плечи.
Что же делать, боже мой, что же делать? Она привыкла всегда и во всем полагаться на себя, на свою интуицию, чутье, здравый смысл, но сегодня все трое хранили сосредоточенное молчание. Говорила только боль. И не говорила даже, а кричала, вопила, хрипела:
– За что? Что я сделала не так?
– Ничего.
На этот раз Инна не стала оглядываться, и зря – через секунду чьи-то руки обхватили ее сзади, прижали к себе и начали укачивать, как маленькую.
– Ничего, Инчонок. Ты все сделала правильно.
И тогда она прижалась к отцу и разрыдалась уже в полную силу – захлебываясь в слезах, хрипя и задыхаясь. А он только крепче прижимал ее к себе, дожидаясь, когда закончится приступ.
– Почему? – Кричала Инна, ногтями впиваясь в папину руку. – Почему ТАК? Она ведь даже ее не знает! Она не могла узнать ее так быстро. Так почему ТАК?
Сорвалась на тоскливый скрип и умолкла.
Тогда отец достал носовой платок и начал вытирать ее мокрые щеки. Потом поднял, усадил к себе на колени, и снова обнял.
– Маленькая моя, – нежно сказал он, – все это пройдет. Как бы ни было больно сейчас, это пройдет.
– Что мне делать, папа? – Спросила Инна сбившимся голосом.
– А что ты хочешь делать?
Она уткнулась носом в сильное плечо и замолкла. Желаний не было. Боль и слезы выжгли внутри все, и ничего не осталось.
– Ничего, – прошептала она, – я не хочу ничего.
– Тогда ничего и не делай.
Солнце зашло окончательно, и о присутствии рядом моря уже можно было догадаться только по шуму прибоя. Инна чувствовала, как успокаивается внутри нее боль, усмиряется, укладывается плотно в отведенное для нее место. Она знала, что это не пройдет – боль просто будет лежать там, тихо, до следующего взрыва.
– Как ты меня нашел? – Спросила она, первый раз за сегодняшний день посмотрев на отца. – И зачем искал?
– Позвонила Леля, сказала, что говорила с тобой по телефону и что что-то явно случилось. И мы отправились тебя искать. Мне повезло раньше.
– То есть Леля сейчас ищет меня где-то в районе порта?
Она почувствовала, как отец засмеялся – его грудь затряслась.
– Нет, уже не ищет. Хочешь, пойдем домой? Мама сделает чай с мятой, посмотрим вместе какое-нибудь кино.
– Нет, папа, – каждое слово отзывалось горечью, – я хочу побыть тут еще немного. Мне нужно… подумать.