Просто работа
Шрифт:
Дмитрий Прохоров находился в ангаре ТЭЧ. Едва он взглянул на вошедших, его розовощекое лицо тут же побледнело.
Смирнов дежурно представился и потребовал следовать за ними. Дмитрий как то сразу стал меньше, ссутулился и покорно отправился в машину под удивленные взгляды сослуживцев.
Смирнов оставил Прохорова на попечение дежурных по прокуратуре, усиленных Игорем и его водителем, а сам открыл дверь кабинета прокурора.
За столом истерично рыдала делопроизводитель прокуратуры, а вокруг валялись денежные купюры. Женский кошелек лежал сразу у двери. Прокурор пытался, что-то сказать девушке, но та его явно
Александр поднял пятисотрублевую купюру, сверил серию и номер. Из собранных семи купюр еще две совпали по серии и номерам. Он положил деньги и кошелек на стол, а сам сел напротив девушки.
Вика подняла на него заплаканные глаза.
– Саша! А ты что скажешь. Может, это ошибка. Страшная и не справедливая! Дима ведь вчера зарплату получил.
Смирнов не был готов сейчас разговаривать с девушкой и, тем более, в чем то ее убеждать. Сейчас в этом кабинете произошла еще одна трагедия. И, не меньшая по последствиям. Сейчас здесь умирала любовь и надежда, священная для каждой женщины мечта- родить ребенка от любимого мужчины.
Александр вопросительно поглядел на шефа.
– Александр Николаевич! Сейчас подъедет Калинин, передай ему дело и пусть с Викой едет на обыск. А она пока пусть посидит у себя в кабинете.
А ко мне проводи Прохорова. Официально допрашивать его не собираюсь. Хочу только в глаза посмотреть. Кончено, вероятность ошибки есть, но уж очень она призрачная. Опыт мне подсказывает.
Под очередную волну истерического плача, Смирнов вывел девушку из кабинета.
Прохоров с огромным трудом передвигал ноги. Кабинет прокурора находился в самом конце здания и сейчас они проходили мимо множества кабинетов, из которых на них глядели большей частью удивленные глаза других сотрудников. Прохорова знали все, и только с хорошей стороны. Когда Вика сообщила, что намерена связать свою жизнь с Дмитрием, все искренне за нее порадовались. Не без помощи прокурора Прохоров перешел на контрактную службу и был направлен в авиационную воинскую часть. Да и с квартирой ему помогли . . .
Прохоров переступил порог кабинета и зажмурился. Непонятно, что творилось в его мозгу, но он весь трусился и обильно потел. Смирнов подвел его к столу и почти насильно усадил на стул. Не увидев возражения со стороны начальника, сам уселся на стул рядом. Чуть ссади. Так, на всякий случай.
Прохоров и прокурор долго смотрели друг на друга. Наконец Дмитрий чуть слышно произнес: «Простите», - и заплакал.
Владимир Васильевич явно боролся сам с собой но, все таки задал вопрос.
– Зачем девчонку убил?
Голова Прохорова опустилась почти до крышки стола и сквозь рыдания Смирнов еле-еле смог расслышать:
– Я не знал, что она дома. Они собирались прогуляться все вместе. Я уже уходил, а она стоит в кроватке и говорит: «Здравствуй дядя Дима». Я и испугался, что она про меня расскажет. . . .
Больше ничего разобрать было невозможно. Лицо прокурора напряглось. Взгляд стал стеклянным. Смирнов знал, что у шефа не все нормально с сердцем и, не спрашивая разрешения, схватил Прохорова за воротник и выволок из кабинета.
В кабинете напротив, широко раскрыв глаза, наблюдала за происходящим начальник секретной части Алена.
– Алена! Зайди к шефу. Спроси, может чего надо. И молчать! Потом итак все узнаешь. Чай не помрешь от любопытства. Бабы от такого не мрут, точно знаю!
– Сиди тут. Дежурные! Наблюдать за задержанным.
Два солдата тут же переместились в кабинет. Александр перестегнул одну часть наручников к трубе отопления, другую – к руке Дмитрия, а ключ отдал дежурному.
Тут же на лавке расположился Игорь. По глазам оперативника было видно, что он сейчас просто изнывает от любопытства. Они вышли на лестничную площадку перекурить.
– Спасибо Игорь! Отработали на отлично. Можешь доложить своему шефу, что преступление раскрыто. Что с доказухой, пока не знаю но, думаю, все соберем. Вот и наш Калинин поднимается. Дело ему до суда доводить. Оперативник отправился в свой отдел, а Смирнов в общих чертах рассказал коллеге о последних событиях.
Весть о том, что Митрофанову сломали позвоночник, Калинин воспринял очень болезненно. Оно и понятно- ему с этим жить. Как ни крути, ошибка есть ошибка. Смирнов попытался его успокоить.
– Не убивайся так. Вспомни фильм «Место встречи изменить нельзя». Там Жиглов очень мудрую мысль сказал: «Надо вовремя со своими женщинами разбираться и нечего оружие, где попало раскидывать». В нашем случае сперма, она «похлеще ствола будет». Все сошлось против него. Это факт. Хорошо хоть до конца жизни за решетку не попал.
Калинина такое не сильно утешило.
Прокурор и следователь приступили к обсуждению плана следствия, а Смирнову предстояло срочно возвращаться на свой участок- в одном из полков солдат пытался покончить жизнь самоубийством.
Опять с головой окунаться в непростые человеческие отношения. А дело будет интересным- бойца успели вынуть из петли. Пока без сознания но, врачи говорят, что жить, вероятнее всего, будет.
Вот и будем докапываться до истины . . . Какой бы она неприятной не оказалась.
Спустя три месяца Самохвалова обнаружили повещенным в камере. Следов, указывавших на то, что ему «помогли», не обнаружили. Официальная версия- не смог вынести душевных мук. Ну и ладно, сделаем вид, что поверим. Кстати, эксперты признали его психически здоровым.
Прохоров во всем признался. Мотив преступления- жадность. Узнал, что Алексей Вознесенский получил крупную денежную сумму и решил его обокрасть. Где хранят деньги, он знал. Первая попытка оказалась неудачной, так как открыть шпингалет не получилось. Вечером он зашел в гости к Вознесенским и, улучив момент, подготовил окно.
На следующий день он от Вознесенских узнал, что те собираются гулять с ребенком и хотят зайти на вокзал купить билеты. Он наблюдал за дорогой но, отвлекся и смог увидеть хорошо только спину Анны. Алексей шел чуть спереди, и он подумал, что тот катит коляску. Окно в этот раз открылось легко, и он без труда нашел деньги. Уже закрывая окно, вдруг услышал за спиной шорох. Дочка Вознесенских- Лиза, стояла в кроватке и сонно его разглядывала. Прохоров решил побыстрее выбраться на улицу, что бы ребенок его не узнал, но тут девочка назвала его по имени. В тот момент он не нашел другого выхода. Достал перочинный нож, который раньше использовал для открывания рамы, и перерезал девочке горло. Потом долго бродил по улицам и не решался возвратиться домой. Уже дома, пересчитывая деньги, обнаружил, что одной купюры, достоинством одна тысяча рублей, не достает.