Просто солги
Шрифт:
— Будешь собирать вещи? — спрашивает Ким, возвращая меня в вертикальное положение. Он не спрашивает, согласна ли я вообще уехать, не интересуется, что я об этом думаю. Вот так просто — будешь собирать?
Я киваю. Руки до сих пор дрожат, а сердце начинает биться быстрее. Врачи называют это волной внезапного страха, когда чувствуешь, ощущаешь, предчувствуешь что-то омерзительное. Возможно, даже со смертельным исходом.
— За кроватью рюкзак. В ванной на верхней полке большая косметичка. И одежды. На твой вкус.
Мне
Ким фыркает, но все же уходит. Слышу, как у рюкзака расстегивается молния, как открывается дверца шкафа, а уже через четверть секунды закрывается. Чувствую, как он тянет меня за запястье.
— Пошли, — бормочет он.
И вытаскивает меня на улицу, даже не закрыв входную дверь.
…
На улице холодно — щеки и нос жжет легкий мороз. А дождя уже нет — только бесконечные лужи под ногами, и ноги мокнут.
Ким сажает меня в машину, резко, неаккуратно, как будто забывает, что я не вижу. Не клюет на мою удочку.
Мотор заводится с первого раза, и автоматически включается проигрыватель. Музыка легкая, классическая, как я люблю, вот только на Кима это не похоже.
— Почему? — спрашиваю. — Ким, почему ты помогаешь мне?
Я поворачиваюсь к нему лицом — по дыханию предполагаю, что там, по другую сторону от меня, на водительском сиденье и вправду Ким. Но я не уверена. Музыка, спокойствие, молчание — не похоже на него.
Он вздыхает тяжело, как столетний старец. И он не выспался — я чувствую, потому что тормозит он часто и резко, будто вообще не смотрит на дорогу. В такие моменты я жалею, что не вижу, где находится ремень безопасности.
— Кесси, лучше не задавай лишних вопросов, а то я могу и передумать. Можешь поспать пока — ехать далеко, — говорит он
За окном какой-то сельский пейзаж — я не знаю — воображаю. Пахнет скошенным сеном, поэтому так думаю. Дождь прекратился уже давно, но после него осталось такое сладкое послевкусие и промокшие ботинки.
Похоже, что мне и вправду удается заснуть, потому что, проснувшись, понимаю, что капли снова барабанят по стеклу, и слышится только "вжик-вжик" суетящихся дворников. Я засыпаю и просыпаюсь много раз — мой сон беспокойный. И Киму, наверное, спать хочется гораздо больше, но я не могу предложить ему свою помощь: таким, как я, водительских прав не выдают.
Не могу определить, сколько времени мы вот так ехали. Возможно, несколько часов, а возможно, и несколько суток. Время стало каким-то резиновым, слишком сильно растяжимым. И снова засыпая, я загадываю про себя, чтобы больше не проснуться. Какая разница: умереть завтра или умереть сейчас.
Вся ситуация вообще была до боли комична, похожа на сценарий одного из малобюджетных голливудских боевиков. Я почти представляю:
У всех сердца прячутся в пятки, по залу проносится удивленное "оох", а на заднем плане появляется бравый ковбой. Мне хочется, чтобы это был Ким, но у этого героя темные волосы — не "пшеничные".
Звучит выстрел, и следом тут же идут титры.
…
Оказывается, выстрел не выдуманный — настоящий. Просыпаюсь.
На улице холодно — предполагаю.
Ким трясет меня за плечо.
— Кесси, ты веришь в судьбу? — спрашивает он, но я чувствую, что он усмехается.
Я не верю, нет. Но ему об этом лучше не знать.
2. "Я не прошу тебя жить — просто держись"
"Держись, — кто-то шепчет тебе в темноте. — Я не прошу тебя жить — просто держись. Из последних сил, ты же сильнее, Кесси, я знаю".
Но темнота поглощает этот голос, такой отдаленно знакомый, как будто я уже где-то слышала его прежде. И я живу в темноте, я — часть этой темноты. Все, о чем я жалею, так это о том, что не могу увидеть того, кто держит меня за руку.
Иногда мне кажется, что я слабая. И вся моя сила заключается только в моей слабости.
Иногда мне кажется, что я могу видеть. Чертова фантазия…
…
Мечтаю однажды открыть глаза и осознать, что мира вокруг нет. Что никто не видит — для всех существует только темнота. Может, тогда все научатся слушать? Как я.
Люди полагаются на свое зрение, верят, что то, что они видят — это единственно возможная правда. Думают, что созданные ими иллюзии это и есть реальность. Они слепо верят, что мир создан для них, что они — его единственные хозяева. Но они даже не догадываются о том, что все эти замки из песка построены специально для них, что замки — вымышленные, к ним нельзя прикоснуться.
Ким тоже видит только то, что хочет. Видит меня, отстраненную, неживую, бессознательно ощупывающую краюшек водопроводного крана. И он думает, что я сломлена. Думает, что я нуждаюсь в его поддержке, его вечной заботе.
Он стоит рядом. Искренне верит в то, что я не знаю о его присутствии, но он даже и подумать не может, какое у него тяжелое дыхание. Громкое. Каждый его вздох отдается гулким эхом в моей голове.
Мы в придорожной гостинице. Придорожной — потому что за окном простирается скоростное шоссе, гостинице — потому что все пахнет чистящими средствами. А еще кровать одна. Ким сказал, что записал нас как молодоженов, потому что моим преследователям вряд ли придет на ум проверять новобрачных. Но как же он ошибается. Они умнее.