Простой советский спасатель 2
Шрифт:
— Дядь, а ты чего тут делаешь? — кто-то дернул меня за штаны. — В прятки играешь?
Да твою же налево! Я медленно обернулся и обнаружил прямо за собой любопытную веснушчатую мордашку. Девчушка лет шести или пяти (не разбираюсь в детском возрасте, для меня они до семи лет все на одно лицо и поведение), таращила на меня круглые глазенки. В одной руке она держала потрепанного мишку, в другой сладкий пирожок. Сладкая капля стекала с нижнего края выпечки и медленно ползла по детской руке.
— В прятки, — обреченно кивнул я, понимая, что
— Ты не так прячешься. Так найдут быстренько, — со всей серьезностью объявил цветок жизни.
— А как надо? — заинтересовался я.
— Надо поглубже в кусты залезть и затаиться, как мышка, — ребенок ткнул мишкой в листву. — Туда. Там ямка есть.
— Ямка? Какая ямка?
Я оглянулся на куст. Сирень как сирень, не рубленная, раскидистая, с ветками до земли. Бабушка любила во всем порядок, потому наша росла деревом, а соцветия после засыхания обрезались. Здесь же палки с коричневыми цветами торчали из зелени и никого это не смущало. Какая яма может быть в кустарнике?
— Мотька выкопал, — со знанием дела уточнила девчонка, видя, что я ей не верю. — Он дурной, везде копает.
— А Мотька — это у нас кто? — поинтересовался я.
— Кобелина дурной, — пробасила девчушка, явно кому-то подражая. — Сто лет в обед, а ведет себя как шалапутный кутенок.
Ага, Мотька, значит, собака. Надеюсь, во дворе сидит на привязи. Я кинул быстрый взгляд через забор, возле которого мы стояли. Но ни будки, ни собаки не увидел.
— А с кем ты играешь?
Вот ведь навязалась на мою голову.
— Солнышко, тебя мама зовет кушать, — тихо сказал я, оглядываясь на дом Федора Васильевича.
Игорь сгинул с концами. Интересно, все еще шарится в чужом дворе или уже ушел, а я проворонил? Я осторожно высунулся из куста.
— Не, дядька еще у дедушки Феди бродит. Ты с ним играешь, да?
Вот ведь… зараза глазастая! С детства девчонки такие что ли? Или на свет приходят со встроенным радаром для сбора информации?
— С ним, малыш. Тебя мама зовет, слышишь?
— Неа, — девчонка мотнула головой, подумала и укусила пирожок. — Мама в городе, на работе.
— Значит, бабушка звала, я слышал, честно, — присев на корточки, заверил я маленькую вредину.
— Бабуля на заднем дворе с курями, — подумала и добавила. — Оттуда не накричишься.
И зыркнула на меня своими карими хитрющими глазищами. Я вздохнул: и не отвяжешься, и не пошлешь, ребенок же.
— Тебя как зовут, солнышко? Меня Леша.
— Манюня, — солидно произнесла девочка и протянула мне перепачканную ладошку.
Я торжественно пожал липкие детские пальчики.
— Манюнь, ты иди во двор, ладно? А я тут пока… побуду. Но скоро уйду.
— Ты не бойся, я тому дядьке не выдам, что ты здесь, — девчушка шмыгнула носом. — Хочешь, я его обману?
Этого еще не хватало!
— Нет,
— Нет, зайка, не нужно, — терпеливо
— А зачем? Дедушки все равно нет. Он ножку сломал. Его в больничку на машине большой увезли. Бабуля сама машину-то вызывала. Бегала как заполошная в сельсовет, — бесхитростно поделилась девчонка информацией.
— А ты не знаешь, как дедушка Федор умудрился ногу сломать? — все-таки девочки в любом возрасте — это кладезь ценной информации. И почему я раньше малышню всерьез не воспринимал?
— Знаю, — кивнула Манюня.
— И как же? — разговаривая я малышкой, я не терял из виду стариковский дом. Игоря по-прежнему не было видно.
— Ну, дурной же, — егоза сокрушенно покачала головой. — Поперся, дурень старый, на чердак, а лестницу не проверил.
Я едва не заржал в голос: жесты, мимика, голос — девушка явно копировала бабушку, и у нее это очень хорошо получалось. у меня даже язык не повернулся сделать замечание? Мол, о взрослых так не говорят. Говорят и еще как говорят, когда в семье соседей обсуждают и «звания» навешивают.
— А дальше?
— А дальше ступенька-то обломалась, и дедушка Федора скопытился с нее, — Манюня горько вздохнула. — Теперь мне сказки никто не читает.
— А бабушка?
— Бабушке некогда. Хозяйством надо заниматься, а не книжки листать. Книжками сыт не будешь, — припечатала рыжуля.
— Это кто же тебе такое сказал? — спрашивая, я уже знал ответ.
— Бабушка!
— А бабушка кем работает?
— Билибиотокарем! — коверкая слово, с гордостью объявила Манюня.
Вот те здрасьте, вот тебе бабушка и Юрьев день! Библиотекарь, который не верит, что ученье — свет?
— Библиотекарем?
— Ага. Хочешь пирожок?
— Спасибо, не хочу. А скажи мне, Манюня, дедушка Федор часто по чердакам лазал?
— Нет.
— А не знаешь, случайно, зачем тогда в этот раз полез?
— Знаю, — хитро улыбнулась маленькая вредина.
— И зачем? — терпение мое начинало плавиться под лучами июльского солнца.
— Дашь конфетку?
— Нет у меня конфет, малыш, — развел я руками.
В этот момент за спиной послышался какой-то шорох, я резко обернулся и едва не упал, приседая пониже. На крыльце зеленого дома появился Игорек. Парень явно был не в духе. Васильков топтался на порожке, оглядывая лесаковский двор и отсвечивая на всю деревню.
Вот дурак! По закону подлости обязательно кто-то появится и начнет выяснять, кто он и что делает у деда в доме. Что хуже — сразу позовут участкового, а тут я в кустах. Черт, что делать-то? Еще и мелкая под ногами путается, скучно ей одной.
Игорек видимо, тоже сообразил, что роль тополя на Плющихе ему не к лицу, спустился с крыльца и скрылся в глубине двора. Я ждал, молясь, чтобы девчонка не вынырнула из-за кустов и не пошла в соседний двор пообщаться с другим незнакомым дядей.
Меня снова дернули за штанину.