Пространство памяти
Шрифт:
Однако на этот раз руку протянула Софи — настал его черед быть спасителем. На свете, конечно, немало протянутых за помощью рук; когда же тебя берут за руку, приходится помогать, как тебе помогали когда-то. Что ж, он поднял Софи с пола. При всей своей худобе она оказалась на диво тяжелой.
— Эррол умер?! — громко повторила она, скорее с удивлением, чем с грустью. — Я рада, что ты мне сказал. Мне нужно знать. Эти люди, что живут рядом... Они мне ничего не говорят.
Но
Она не выпускала его руки — пальцы у нее были невероятно узловатыми. "Может, у нее артрит, — подумал Джонни, — может, ей и сжимать-то их больно". И он с тревогой глянул на ее предплечье, костлявое, худое, не толще круглых блестящих ручонок, которыми порой обвивали его шею двойняшки.
— Знаешь, он был хорошим мужем, — задумчиво проговорила Софи и пристально посмотрела на Джонни, видно пытаясь удержать в памяти ускользающий образ Эррола. — Тебя я никогда не забывала, — словно извиняясь, прибавила она, — но Эррол был прирожденный джентльмен.
— Послушай, Софи, — взмолился Джонни, — надень на себя что-нибудь! Будь прирожденной леди. Ведь ты замерзнешь.
Близость ее старой плоти отталкивала, едва ли не пугала — это был до того естественный инстинкт, что заглушить его Джонни не мог, хотя и стыдился этого чувства. К тому же даже в шляпке, похожей на горшок, и распустившейся рубашке Софи каким-то образом умудрялась выглядеть чуть ли не изящно.
— Пойду найду твою одежду, — сказал Джонни, скидывая блейзер и набрасывая его Софи на плечи.
Зайдя в спальню, он принялся торопливо искать, но вчерашнее ее платье исчезло, как сквозь землю провалилось. Можно было подумать, что в доме Софи, словно в научно-фантастическом романе, возникло некое пространство, какой-то зазор между измерениями, куда рассеянная пожилая леди совала то сумочку, то одежду.
Софи следила за ним с порога, мрачно хмуря свои почти исчезнувшие брови. Ее осуждающий вид действовал Джонни на нервы.
— Знаешь, мне совсем не хочется это делать, — сказал он. — Где твоя одежда?
— Не очень-то приятно, — отозвалась Софи, не отвечая на его вопрос, — когда твои вещи трогают.
— Да не хочу я их трогать! — отрезал Джонни. — Ты посмотри на себя: стоишь раздетая, так ведь и простудиться можно. Я бы своим сестренкам не разрешил так стоять.
— Нет у тебя никаких сестренок, — заявила Софи. — Я все твое семейство знаю.
Ее гардероб был битком набит всякой одеждой — блузками, платьями, какими-то потрепанными жакетами, — при всем желании больше туда ничего не втиснешь.
— Это мои вещи, — заявила Софи. — Тебе ни одна не подойдет. Тут Джонни осенило.
— Послушай-ка! А почему бы тебе не принять ванну? — предложил он. — Ведь это совсем просто, а? А ты в этом, черт возьми, нуждаешься.
Не дожидаясь возражений, он поспешил
Софи с блейзером на плечах проследовала за Джонни в ванную и посмотрела на пенящуюся воду. Недовольное лицо преобразилось; она зачарованно, чуть ли не с нежностью глядела на бирюзовые пузырьки.
— До чего красиво, правда? — восторженно вскричала она.
— Ныряй, Софи, — сказал Джонни. — Всё в полном твоем распоряжении.
— Могу с тобой поделиться, — предложила Софи и снисходительно улыбнулась.
— Нет, нет, это все твое, — быстро возразил Джонни. — Давай же! Прыгай! А я принесу тебе одежду.
Но Софи опустила пальцы в ванну и заявила, что вода слишком горяча. Джонни проверил и с укором посмотрел на нее.
— Совсем не горячая, — объявил он. — Чуть теплая. Давай же! К чему откладывать?
Но тут же понял, что ее пугает не температура воды, а высокие края ванны. Она не могла в нее забраться, а помочь, кроме него, было некому. Джонни громко, со стоном, вздохнул и, усмехнувшись, сказал вслух:
— Что ж, почему бы и нет? Дальше уж бояться нечего. — И протянул ей руку. — Ну-ка, хозяйка, раз-два-три!
Робко вытянув ступни с выступающими шишками, Софи ступила в ванну, высоко подняв его руку, словно танцевала менуэт. Переступив с ноги на ногу в изумрудной воде, она повернулась и, все так же изящно держа его руку, церемонно произнесла:
— Весьма вам признательна.
Джонни, с улыбкой отведя левую руку в сторону, слегка поклонился ей в ответ.
Опустившись в бирюзовую пену, Софи наконец разжала пальцы, боязливо сжимавшие его руку.
— Вода точь-в-точь как надо! — воскликнула она, плеская водой на свою серую рубашку, всплывавшую вокруг нее.
— Ну-ка! Снимем с кролика шкурку, — сказал Джонни.
Так всегда говорил отец, когда они с Дженин были крошками и раздевались перед камином. Стянув с Софи рубашку, Джонни вдруг ощутил, как его заливает волна теплого чувства к отцу. В последнее время отец, не зная, как выразить свою привязанность к сыну, чаще всего сердился или критиковал его, но когда Джонни был маленьким, отец был таким добрым и всегда умел успокоить. Он любил маленьких детей, а не огромных растерянных сыновей. На шее у Софи висели на тесемке ключи. Джонни осторожно снял их и положил на мыльницу возле раковины.