Простые фокусы
Шрифт:
9
– Чего так рано? – заспанным голосом спросила Света, появившись в дверях кухни. Часы показывали начало седьмого. – Далеко собрался?
– Надо к отцу сгонять. На полдня, не больше, – с набитым ртом ответил Павел, наворачивая бутерброды.
– А что не предупредил?
– Собирался. Будить рано не хотел.
– Заботливый какой, – ехидно ответила супруга, – а вчера сказать не судьба?
– Свет, что ты, как я не знаю!
– Пашенька, а ты ничего не забыл?
– Ну, что опять? – недовольно выдохнул
– Я сколько талдычу, что надо стиралку новую покупать? Ты давно свои носки ручками полоскал?
– Я же сказал – на полдня. Успеем.
– Знаю я твои полдня!
– Завтра съездим.
– А завтра мама зайти собиралась. Или ты тоже забыл?
Павел залпом допил остатки чая и поднялся из-за стола.
– Свет, у бати крыльцо провалилось, в дом не войти. Я ему и так на прошлой неделе обещал. Он сам не поправит.
– Делай, что хочешь, – устало выдохнула Света, бросив взгляд под раковину. – Ты ручку на дверце полгода заменить не можешь.
Павел, потерев глаза, подошёл к супруге и аккуратно взял её за плечи:
– Давай ещё раз. Я вернусь после обеда, и мы сгоняем, куда тебе надо. А у бати с крыльцом правда беда. Если не успею доделать, завтра ещё раз смотаюсь. Думаю, Елена Михална мое отсутствие переживёт.
Супруга закатила глаза. Он захотел поцеловать её в губы, но та отвернулась, подставив щёку. Паша пригнулся, пытаясь поймать её взгляд.
– Договорились?
– Уйди и не беси меня больше.
Улыбнувшись, Павел пошёл в прихожую.
Отец жил в деревянном домике почти на окраине буквально в двухстах метрах от берега реки, где городок плавно перетекал в небольшой посёлок со старыми одноэтажными домами. Если бы не близость дороги, здесь царила бы полная тишина.
Припарковавшись на обочине, Павел выбрался из машины. После смерти матери он всё-таки позволил себе то, о чём давно мечтал. Безжалостно разломав старую дощатую ограду, он забетонировал столбы и поставил новый забор из профлиста, заодно навесив ворота рядом с калиткой. Разровняв пару ненужных грядок и выкорчевав кусты смородины, он обустроил удобное парковочное место для своего автомобиля.
Просунув руку в аккуратно прорезанное отверстие, Павел откинул щеколду и, открыв чуть скрипнувшую калитку, шагнул на двор. Затем распахнул ворота и, закатив машину, заглушил мотор.
На крыльце, услышав шум, появился отец, одетый в растянутую полосатую футболку и тренировочные штаны.
– Ни свет ни заря, – улыбнулся он.
– Привет, бать! – откликнулся Павел, приветливо махнув рукой и запирая ворота. До крыльца вела короткая дорожка. На углу дома, почти закрывая проход, разрослась живокость. Время от времени Павел вспоминал, что когда-то вдоль тропинки росло много цветов, заботливо высаженных матерью. Теперь пышные соцветия пионов и гладиолусов бесследно исчезли, сменившись неприхотливым чертополохом да мать-и-мачехой. Сорная трава вольготно отвоевывала своё.
– Бать! Я кому триммер купил? Скоро совсем зарастёшь, – пробурчал Павел, отодвинув
– Да пусть растет, – примирительно отозвался отец. – Не люблю я эти лысые проплешины. Заходи давай. Чай будешь?
– Позавтракал уже. Время цигель-цигель, хочу до обеда управиться, – Павел машинально прихлопнул комара, незаметно севшего на шею (здесь гнуса было куда больше, нежели в центре), и, быстро осмотрев провалившееся крыльцо, задумчиво потёр затылок, подозревая, что за полдня вряд ли успеет.
– Доски вроде оставались? – спросил он, прикидывая, с чего начать.
– А что с ними за полгода сделается? Ты в прошлый раз с лихвой накупил.
Павел вернулся к машине, достав из багажника ящик с инструментом.
– Пилу неси, – бросил он, поспешив к небольшому сараю, где некогда ютилась пара коз да стояли клетки с кроликами. Сейчас дощатая постройка превратилась в склад никому не нужного барахла. От тщательно ухоженного участка, который до сих пор помнил Павел, остались разве что пара грядок да старая теплица, за которыми по-прежнему ухаживал отец.
Наконец, трезво оценив фронт работ, Павел взялся за дело. Выломав рассохшиеся провалившиеся доски, он ненадолго задумался, решая, стоит ли бросить новый настил или лучше разломать всё подчистую и ставить крыльцо заново.
– Карандаш дай! – попросил Павел, примеряя свежую доску. – И подержи там, я отмечу.
Чиркнув грифелем, он довольно кивнул самому себе.
– Принести чего? – справился отец.
– Коньяку и колбасы, – Павел запустил руку в кофейную банку с саморезами. – Шучу, бать. У самого как?
– Да ничего.
– Ничего – это ничего хорошего?
– Нормально, Паш. Видишь, на своих ногах.
Павел качнул головой и пробормотал:
– Кого я спрашиваю… Дай шуруповёрт.
Отец протянул инструмент и нахмурился, глядя в сторону сада:
– Яблоню видел?
– А с ней-то что?
– Да плохо все. В том году яблок почти не было. Чую, в этом вообще не будет, морозом весной побило.
– Так давай срубим, чего думать.
Отец тяжело вздохнул:
– Жалко её! Я старый, она старая, тебе не понять, Пашка, пускай стоит. Лучше с колодцем пособи. Там землю намывает. С верхним кольцом беда. Надо бы законопатить. Там неглубоко, метра полтора всего. Ну и дно почистить.
Павел замер, окинув тоскливым взглядом участок:
– Давай всё-таки к нам, а?
– Что, Паш? – не расслышав, переспросил отец, сосредоточенно держа длинную доску.
– Правда, бать, давай к нам. Сдался тебе этот дом? В него вкладывать больше, чем потом продать…
– Пашка! Завязывай! – отрезал отец. – Мы уже это обсуждали.
Павел осторожно продолжил:
– Погоди. Ну, сам подумай, какой смысл…
– Что тут думать? – вновь оборвал старик. – Да и куда я к вам? Вам самим жить негде, одно название – «двушка». А дети пойдут, так на голову друг другу сядем?