Простые парни

Стрельников Владимир Валериевич

Но в магазине был только жутко недовольный хозяин. Как выяснилось, недоволен он был пьяным учителем.

– Добрый день, мистер Эддингтон. Оливия сказала зайти попозже, забрать деньги за автоматы и "Крикет". И, если можно, я хотел бы обменять автоматные патроны на 7,62х51 демидовского производства, - Ленька вежливо поздоровался.

– Здравствуй. Вот деньги. По восемь сотен за автомат, полторы сотни за мелкашку. Патроны обменяю, без проблем. Три твоих за два моих, идет?
– и крепкий, кряжистый мужик с ослепительно лысой головой передвинув деньги Леониду, пошел в подсобку, ворча о чем-то себе под нос. Там сухо забрякали отсчитываемые стальные гильзы,

и вскоре Эддингтон вышел оттуда. Поставив на стол перед Ленькой картонную коробку с патронами, яркую, из-под каких-то конфет, он внимательно поглядел на него, подумал и спросил:

– Леонид, ты русский ведь? Как вы с алкоголизмом боритесь?
– потер лысину, и, махнув рукой, продолжил, - Оливия втрескалась в Мюрата, и слушать ничего не хочет. В принципе, он очень неплохой парень, великолепный учитель - но пьяница! Я слышал, вы, русские, как-то умете лечить алкоголиков быстро и эффективно.

– Ну, я здесь еще с этим не сталкивался, - Ленька озабоченно почесал макушку.
– В Старом мире их лечили, вшивая "торпеду" под кожу, психологи гипнотизировали, еще много как. Лучше всего у нас одна бабка "заговаривала". Ведунья вроде как, потомственная. Она на соседнем хуторе бог знает, сколько лет живет, и никуда кроме как в партизаны в войну его не покидала. Но вот есть ли такие бабульки здесь, в этом мире? Знаете, тут в " Бейджине" несколько русских офицеров сидят, выпивают, они наверняка знают, есть ли такие в Русской Республике.

– Долго они там будут?
– Эддингтона явно заинтересовало эта информация.

– Ну, когда я ушел оттуда, они выпили треть литровой бутылки водки. Такими темпами им ее еще минут на пятнадцать хватит точно, - Ленька поглядел на свои наручные "свотч".

– Так, тогда ты извини, но магазин закрывается, - хозяин передал Леньке плотный пластиковый пакет для переноски коробки с патронами, и начал активную деятельность по свертыванию торговли. Впрочем, она заключалась в гашении ламп и активации сигналок.

Ленька же попрощался и пошел на вокзал, уточнить сроки отбытия автомотрисы в "конец путей". Все-таки график движения здесь скорее предполагаемый, чем обязательный, стройка дороги постоянно коррективы вносит.

Вот и сейчас, едва он вступил на гулкий дощатый перрон, и спросил у дежурного по станции, пожилого мексиканца, насчет автомотрисы, как тот его не то, чтобы огорошил, но скорее озадачил:

– Нет, сеньор мастер, - Ленька при подходе к вокзалу нацепил бейджик фирмы. Так проще, все-таки вокзал пока принадлежит компании.
– Сегодня мотрисы не будет, но пойдет состав в двадцать один час. Разумеется, ваш билет на нем действителен, - и мексиканец приложил к кэпи два пальца.

– Gracias, - поблагодарил служащего Ленька, и пошел обратно, решая, чем же ему занять освободившиеся три часа. Поглядел на холм за городом с вышкой радиостанции, и пошел в книжный. Нужно учебник радиста купить с азбукой Морзе. Мало ли как жизнь может вывернуться...

Старый паровоз неторопливо тащил по ночной саванне небольшой состав. Четыре цистерны с дизтопливом, с десяток платформ с техникой и расходниками, и три пассажирских вагона. Луна с интересом смотрела на игру теней от дымного хвоста из трубы паровоза, а многочисленные антилопы на всякий случай отбегали от путей метров на восемьсот. Двуногие уже приучили их к тому, что могут причинить боль, или убить издалека из своих плюющихся огнем и свинцом трубок.

Ленька кемарил в углу скамьи, забросив ноги в снейк-бутсах на соседнее сидение и слушая в наушниках плеера старую запись-сборник. Коробки с припасами

стояли под сидениями, а Сайга-308 лежала на коленях со сложенным прикладом. Рядышком пятеро мужиков резались в привезенного русскими "подкидного", со смехом отбивая картами по носу проигравшего. В начале вагона трое парней что-то напевали под треньканье банджо и пиликанье губной гармоники. Колеса состава мерно отбивали на стыках свое "ту-дух", поезд чуть покачивался. И шел в ночь, разгоняя тьму впереди светом своего прожектора. Неторопливо и уверенно.

Примерно через сотню километров Ленька проснулся. Выпитое и съеденное за день дало о себе знать, так что он пошел в конец вагона, к "удобствам". Минут через десять он вышел на открытую площадку меж вагонов, вытирая руки бумажным полотенцем. Вытерев, бросил смятую бумагу в высокую урну в углу, прикрепленную к стене.

Минут тридцать Ленька стоял, облокотившись на поручни, очарованный ночной саванной. Несколько раз к нему выходили мужики покурить, и возвращались в вагон, стараясь ухватить пару часов сна, все-таки завтра, точнее уже сегодня, на работу. А Панфилов так и стоял на качающейся над проносящимися шпалами площадке. Потрясающе красивые места здесь, это насколько красивее должно быть на Севере, если все летуны его так хвалили?

Внезапно небосвод прочертила яркая полоска с разгорающимся огненным шаром в голове. Над саванной вспыхнуло ярчайшее сияние, ослепив зажмурившегося Леньку, гулко шарахнуло звуковой волной, и вскоре по саванне и поезду ахнуло волной ударной. Ослепший парень полетел куда-то спиной вперед.

Когда Ленька проморгался и немного очухался, то обнаружил, что сидит на заднице на краю площадки, уперевшись спиной в решетку. Поезд же практически остановился, видимо кто-то стоп-кран рванул.

– Ох, мать!
– выпрямляясь, Панфилов схватился за спину, капитально ушибленную об Сайгу-308, попавшую между решеткой и спиной. На всю спину синячище будет, скорее всего. Да и голова болит, шарахнулся об решетку. Счастье то, что белая каска, которую Ленька одел, войдя в вагон, спасла от рассечений, - что это такое было? Тунгусский метеорит? И кто там орет?

Впереди, примерно во втором вагоне, кто-то кричал благим матом, дико и страшно. Поезд наконец встал, коротко лязгнули успокоившиеся сцепки.

Наконец сумев выпрямиться, Леонид шагнул к двери вагона и открыл ее.

– Нифига себе, Мамай прошел!
– в окнах вагона не хватало половины стекол, осколки которых блестящим градом разлетелись по сидениям и полу, осыпав мужиков. Непонятно почему, но производитель вагонов поставил каленое стекло на окна, и только потому народ не был сильно изрезан, если не считать десятка кровоточащих порезов на лицах и руках мужиков. Парень, игравший на банджо, сейчас сидел на полу и баюкал на весу свою руку. Сам музыкальный инструмент разлетелся вдребезги, видимо музыкант налетел на него так же, как и Ленька на свой карабин.

– Так, похоже, в вагоне я старший, - Ленька осторожно потер голову, где на ушибе под каской уже выросла внушительная шишка.
– Ну и выходные! То Аверьян умер, то болиды падают. Ладно, за дело. Внимание, кто серьезно ранен?- крикнул Ленька, и подошел к пареньку - музыканту...

Примерно через час машинист, проводник, Ленька и еще один из мастеров обошли поезд.

– Ну что, джентльмены? Трогаемся? Шпалы на платформу закидывать пускай кампания грузчиков высылает для погрузки, - машинист потрогал опухшую скулу, которой приложился об стенку паровоза.
– Итак, час потеряли, и связаться ни с кем не могу, похоже, рацию повредило.