Простые радости
Шрифт:
Она дотронулась до черного пластмассового жука и сразу же отскочила назад, когда он начал прыгать, и прыгал до тех пор, пока не столкнулся с игрушечным цыпленком, выглядевшим совсем как живой. Цыпленок пронзительно пискнул и клюнул ее в нос. Откуда-то выкатилось яйцо.
– Здесь есть еще один выход, – сказал Роман, хватая ее за руку, – воспользуемся им.
Замученный молодой человек за прилавком даже не взглянул на Феникс и Романа, когда они проникли на склад и Роман отпер дверь, ведущую на улицу. Дверь за ними захлопнулась,
Когда они наконец прошли через зеленые металлические ворота во двор, в котором было очень много цветов, Феникс поняла, что она уже видела этот двор. Она вспомнила также, что они уже несколько раз до этого проходили мимо этих ворот. Они открылись только тогда, когда Роман набрал код в замке.
Он жил на последнем этаже четырехэтажного кирпичного здания и занимал весь этаж.
Роман провел ее в громадную, почти ничем не обставленную квартиру. Феникс прошлась по светлому, прекрасно отделанному паркету – в виде полукруглой платформы, возвышавшейся над остальной частью пола, – который был покрыт зеленым ковром, образуя как бы навесные стены, вливающиеся в потолок, в котором было несколько окон. Единственный небесно-голубой обтянутый кожей стул завершал эту картину.
– Какое прекрасное место, – пробормотала Феникс, ступая на ковер. Ни одно здание не закрывало вида на большую бухту, поверхность которой так и отливала солнцем. – Пиджет-Саунд?
– Залив Эллиот.
Она вздрогнула, соприкоснувшись с красотой белоснежных вершин, пронизывавших небесную бледно-голубую гладь.
– Так как я выросла в Нью-Йорке, горы я видела только на картинах. Правда, первыми я увидела Альпы и была поражена ими, но Каскадные горы просто великолепны.
– Это Олимпийские, – сказал он ей. – Каскадные горы позади нас. У меня есть вино, пиво и попкорн. Я также могу приготовить кофе.
Феникс оглянулась, чтобы посмотреть на него. В слегка помятой и запыленной белой хлопчатобумажной рубашке, в застиранных, с масляными пятнами на коленях джинсах, он все равно выглядел достаточно эффектно. Его волосы стали длиннее и начали немного виться. Из-за весеннего загара глаза его казались до невозможности голубыми, а зубы ослепительно белыми.
Феникс охватила волна желания.
Она всегда была убеждена, что женщины не способны ощущать подобное. В конце концов, она никогда ничего такого и не ощущала – пока не появился в ее жизни Роман.
Он поднял голову и пристально посмотрел на нее.
Феникс желала Романа Уайлда.
– О Боже! – Она снова посмотрела в окно. На этот раз уже не ради пейзажа.
Он положил ей руки на плечи:
– Все еще боишься?
– Не того, что ты имеешь в виду.
Он погладил ее плечи:
– Скажи мне, любовь моя. Дай я помогу тебе.
Феникс медленно закрыла глаза:
– Меня пугает то, что я испытываю, находясь рядом с тобой.
Его руки застыли.
– Все, что я могу сейчас
Он не засмеялся.
Феникс тоже не стала смеяться.
Очень нежно он прижал ее к груди и крепко обнял.
– Я самый счастливый человек на свете: у меня есть ты. Я мог прожить всю жизнь и никогда тебя не встретить. Вот что пугает меня.
– Возможно, я когда-нибудь пожалею, что сказала тебе об этом, – произнесла она, – но до встречи с тобой я никогда не хотела ни одного мужчины. Я имею в виду, что никогда не встречала мужчины, которому бы мне хотелось полностью отдаться. Ты понимаешь меня?
Его руки скользнули под ее свитер и дотронулись до груди.
– Я уже знаю, что до меня ты никому никогда не отдавалась.
– Но это не то, что я сказала, я сказала…
– Что ты никогда не встречала мужчины, которому бы тебе хотелось полностью отдаться. Слава Богу. Иначе бы я не встретился с тобой.
– Может быть, и не встретился.
– Конечно, радость моя. Ты была бы с ним. Она крепко вцепилась в его руку:
– Мы должны решить, что делать дальше, не правда ли?
– Ну да. Ты голодна?
– Нет.
– Я тоже. Может быть, вина?
– Немного. Если оно белое.
– Пойдем, поможешь мне.
Казалось, что кухней, отделанной мрамором и сталью, никогда не пользовались. Почти из пустого холодильника он вытащил закупоренную бутылку «Шардоне» и с помощью штопора в карманном ноже достал пробку. У него был только один стакан – из красной пластмассы, с изображением Санта-Клауса по краям.
– Вот кружка, – сказал он, открывая посудомоечную машину и доставая кружку и еще кое-какую посуду.
– Мы поделимся с Санта-Клаусом, – сказала ему Феникс с легкой улыбкой. – Ты хочешь превратить это очаровательное место в дом?
Он наполнил бокал и поставил бутылку. Глядя прямо ей в глаза, он спросил:
– Тебе здесь нравится?
Феникс протянула обе руки:
– А кому бы здесь не понравилось?
– Тогда мы превратим это в дом. Здесь четыре спальни и две ванные. На моем этаже планировали сделать две квартиры. Архитектор хотел оставить одну себе, затем передумал.
Они превратят это в дом.
– Хочу, чтобы мы совсем забыли о том, что сейчас происходит вокруг нас. – При этих словах ее охватило чувство вины, что она не хочет сейчас думать об Эйприл. – Но мы этого не можем.
– Да, не можем. – Он развернул ее в сторону гостиной. – Следуйте за мной, мадам. Идите сюда, и вы кое-что увидите.
Феникс пошла за ним и оказалась в первой спальне. Здесь находилось несколько вещей, принесенных сюда, чтобы сделать эту комнату уютной.
– Ты еще ничего не распаковал. – Она оглядела груду составленных ящиков и разложенную кровать, покрытую зеленым одеялом, с заправленной простыней и двумя подушками. – Ты спишь на этом?