Против князя Владимира. Книга первая. За Новгород

Ли В. Б.

Как и предполагал новоявленный предприниматель, с затеей он не прогадал — с первого дня открытия аттракцион стал излюбленным местом чадолюбивых горожан и их отпрысков. Люди занимали длинные очереди, платили доступную, но все же немалую цену, чтобы прокатить детвору на всех игрищах. Варяжко сам увлекся проектом, продумал еще новые забавы и заказал мастерам. К началу осени детский угол разросся вдвое, но те торговцы, кого пришлось потеснить, особо не возмущались, как вначале, только качали головой — как же им самим не пришла такая мысль! А зачинатель такого важного дела почивал на лаврах уважения как купцов, так и гостей аттракциона, получая при том немалый доход.

Вернувшиеся

из Готланда купцы принесли весть от Владимира, что деньги ему никто не передал, Добровлада не видел. Сами стали расспрашивать местных готов о пропавшем купце, но ничего от них больше не узнали — в Висбю он не пришел. Уже на обратном пути заходили в Ладогу — там он тоже не появлялся, так и вернулись домой, гадая — что же могло произойти? Не допускали и мысли, что столь почтенный купец мог сбежать с деньгами — знали его не первый год, никогда прежде не давал повода заподозрить его в обмане. Правда, чужая душа — потемки, большие деньги могли сбить с пути каждого, но все же верили — Добровлад на такое не мог пойти.

В городе кто-то пустил слух — здесь не обошлось без княжеской дружины. Тем более, люди видели, как она в полном снаряжении вышла из города накануне отплытия Добровлада, вернулась же через две недели. Вот они и напали на купца, не подозревавшего об опасности, никак иначе! Слух разошелся по городу быстро, обрастая какими-то подробностями, одна страшнее другой. Те, кто сочиняли небылицы, уже сами поверили в то, через день весь город гудел, как встревоженный пчелиный улей. Стоило кому-то самому буйному крикнуть: — Бей татей, — как другие поддержали его и возбужденная толпа, разрастаясь на глазах, пошла к княжеским хоромам.

Бунт в Новгороде

Стража на воротах, увидев приближающееся скопище явно не дружественно настроенных людей, не медля закрыла створки и заперла их задвинутым сквозь скобы мощным брусом. После бросилась к хоромам, поднимая тревогу: — Выходите, дружи, ворог у ворот!

Взбунтовавшийся народ не дал времени дружине собраться с отпором — самые лихие, вставая на плечи других, полезли на ворота, через минуту открыли их. Толпа потоком хлынула во двор и устремилась к парадному крыльцу, перед которым спешно выстраивались выбегающие из хором гридни и отроки. Без каких-либо разговоров и разбирательства разгоряченные люди набросились на воинов, пуская в ход топоры, ножи, дреколье. Те же вначале только отбивались, не пуская в ход мечи — выставили перед собой сплошной стеной щиты, удерживали строем навалившийся на них массой люд. Вставшие позади дружинники подпирали передних, началась свалка стенка на стенку.

На крыльцо выскочил наместник в наспех накинутом кафтане, даже без своей боярской шапки. Крикнул во всю мочь: — Люди новгородские, что же вы творите! Почто напали без спроса, в чем ваша обида?

Кто-то горластый прокричал в ответ: — Боярин, это вам ответка. Твоя дружина погубила Любовида и его людей, умыкнула серебро. Теперь ответишь животом, коль не отдашь душегубов и не вернешь наши деньги.

— Неправда то, злой навет! Никого мои воины не губили и серебра вашего не брали, клянусь Перуном!

— Что говорить с ним, бей его, братцы, — с этим криком кто-то из напавших бросил в наместника увесистый камень.

Попал точно в незащищенную убором голову — боярин упал, кровь залила его лицо. — Убили, — раздался истошный вопль и все во дворе на мгновение

замерли, опешив от содеянного.

Дружинники взревели мощным криком: — Бей, — сами перешли в атаку, но били мечами все же жалеючи, плашмя. Под ударами передние ряды новгородчан стали отступать, но недолго — прибываюшая толпа не пустила дальше, а потом с ожесточением бросились вперед. Полилась кровь — кто-то из дружинников упал, пораженный топором. Его товарищи, уже не сдерживаясь, принялись разить без разбора всех попавших навстречу. Боевое безумие овладело обеими сторонами — люди шли на смерть, позабыв о страхе, гибли одни, их сменяли другие. Строй воинов распался, новгородчане набрасывались вдвоем-втроем на каждого из них.

Полегла вся немногочисленная дружина, раненых добивали без пощады. Среди напавших жертв оказалось намного больше, едва ли не втрое — долго убирали их тела, уносили раненых. Когда спала безумная горячка и вернулось хоть какое-то здравомыслие, новгородчане ужаснулись от совершенного ими самими же. Задним умом понимали, что к добру произошедший бунт не приведет. Убив наместника и его дружину, они перешли черту дозволенного — Ярополк Святославич теперь просто не может оставить их безнаказанными, каким бы мягким или слабым он не был. Иначе Русь просто распадется — глядя на сошедшее с рук самоуправство Новгорода, уйдут и другие земли, потеряв уважение и страх перед Великим княжеством.

К вечеру княжеские хоромы опустели, остались только павшие дружинники, лежащие тут и там по всему двору. Люди разошлись молча, стыдясь друг друга, даже не стали грабить покои. Знали, что им надо крепко подумать, найти хоть какой-то, худо-бедно терпимый выход. Уходить из города, бросать нажитое не собирались. Да если и так, то только в глухие леса — в других городах и весях их все равно найдут. Но и оставаться не лучше — рисковать своей жизнью или свободой никто не хотел. Можно еще было созвать войско, нанять тех же варягов, призвать Владимира, но все это откладывалось на следующую весну — сейчас, в канун зимы, когда море скоро схватится льдом, они сюда не придут. А Ярополка с его дружиной надо ожидать раньше — по воде или речному льду.

Варяжко, как только до него дошли слухи о начавшихся в городе волнениях, отчетливо осознал, что миром они не закончатся. Первую мысль — бежать из города с Милавой, пока еще не взялись за него, — отбросил сразу. Он не крыса, чтобы при первой опасности спасаться, у него есть цель, ради которой можно отдать и жизнь. Пусть отчасти выполнил намеченное — помешал Владимиру сговориться с варягами, но угроза междоусобицы все равно осталась. Не в следующем году, так в будущем, тот все равно вернется, а с таким настроем новгородчан у него будут не меньше шансов на успех, чем в прежней истории. Задача осталась прежней — не позволить беглому князю развязать братоубийственную войну и подмять под себя Русь.

Не медля, в тот же день, известил наместника о идущих по городу слухах и о своем предположении — дело может дойти до смуты. Тот только кивнул головой, но пояснять — что собирается предпринять, не стал. Только на прощание сказал:

— Пусть ищут, если придут за серебром. Все равно не найдут — оно давно в Киеве. От князя пришла грамота — он послал часть дружины с мастеровыми в Ладогу, скоро они должны пройти мимо нас. Лес будем брать на месте, так же — я уже послал добытчиков закупать его. Так что к весне там все должно быть готово — встретят Владимира, если он сможет договориться с варягами. А ты оставайся на торгу и держи ухо востро — от народа новгородского всего можно ожидать, вдруг снова пошлет деньги или еще что-то надумает.