Против «мессеров» и «сейбров»

Крамаренко Сергей

Черный день «летающих крепостей»

12 апреля мы, как обычно, с рассветом прибыли на аэродром и осмотрели свои самолеты. Дежурное звено заняло готовность № 1 – это означало, что 4 летчика сели в самолеты в готовности к немедленному вылету. Остальные или расположились у самолетов, или пошли в домики, где стали ожидать распоряжений командования. Мы уже позавтракали, когда внезапно поступила команда: всем летчикам полка сесть в самолеты и быть готовыми к запуску и взлету. Но не успели выполнить ее, как последовала следующая команда: «Всем запуск и взлет!»

Все летчики полка стали запускать двигатели и один за другим выруливать на взлетную полосу. Первой взлетела первая эскадрилья, затем вторая, а потом наша, третья. Я со своей шестеркой находился в группе прикрытия, моя задача – не дать вражеским истребителям атаковать две передние эскадрильи, составляющие ударную группу, дав

им свободу действий. Ее задачей было уничтожение бомбардировщиков или штурмовиков противника.

Вслед за нашим 176-м полком поднимается в воздух 196-й полк подполковника Пепеляева. Это был первый случай, когда командир нашей 324-й дивизии полковник Иван Кожедуб поднял в воздух все боеспособные самолеты нашей дивизии: 48 истребителей МиГ-15. На земле осталась только дежурная пара – два самолета.

Впоследствии Кожедуб рассказывал, что в тот день с радиолокационных станций поступило сообщение об обнаружении большой группы самолетов противника, направлявшихся в сторону нашего аэродрома. Он обратил внимание, что скорость полета этой группы была небольшой – около 500 км/час. У истребителей скорость обычно была 700—800 км/час, и Кожедуб понял, что летит большая группа бомбардировщиков. Исходя из этого он решил, что для отражения массированного налета необходимо поднять в воздух все истребители дивизии. Такое решение было рискованным, но, как оказалось, совершенно правильным.

Звено за звеном мы выруливали на взлетную полосу и попарно взлетали. Вот и моя очередь. Взмахом руки я даю команду ведомому, и мы начинаем разбег. Оторвались от земли, убираем шасси. Я перезаряжаю пушки и смотрю на ведомого. Это Сережа Родионов – он на месте, в 50 метрах слева и чуть сзади меня. Покачиваю самолет – это условный знак. Сергей повторил покачивание – значит, все в порядке. Теперь надо дождаться еще двух пар, но вот и они: догоняют нас и пристраиваются слева и справа.

Я увеличиваю обороты двигателя, стремясь догнать переднюю эскадрилью. Ее ведет майор Шеберстов. Мы идем с набором высоты на север: под нами горы, справа узкая голубая лента воды. Это река Ялуцзян, за ней уже Северная Корея. Продолжаем набор высоты, вот она уже 5000 метров. Когда майор Шеберстов начинает плавный разворот вправо, я увеличиваю крен, срезаю разворот и за счет меньшего радиуса догоняю переднюю группу, занимая свое место примерно на 500—600 метров сзади ударной группы. Мы пересекаем реку и идем дальше на юг. С командного пункта передают, что в 50 км впереди нас навстречу нам идет большая группа самолетов противника. Высота у нас уже 7000 метров, но на всякий случай я набираю еще 500 метров над ударной группой. Боевой порядок занят.

Внезапно ведущий нашего полка передает: «Впереди-слева-ниже противник!» Я смотрю влево-вниз и вижу, как навстречу нам, слева и ниже, летят бомбардировщики – две группы огромных серых машин. Они летят ромбами из четырех звеньев по 3 самолета – всего 12 самолетов в группе. Затем еще три ромба. За ними, сзади на 2—3 км, и чуть выше нас летят десятки истребителей – целая туча серо-зеленых машин, около сотни «Тандерджетов» и «Шутинг Старз».

Командир передает команду: «Атакуем, прикрой!» – и начинает левый разворот с резким снижением. Ударные группы – 18 «МиГов» – устремляются за командиром вниз. Истребители противника оказываются сзади и выше наших атакующих самолетов – это самый опасный момент. Настало время для моей прикрывающей группы вступить в бой. Медлить нельзя! Моей группе надо сковать истребителей противника и, связав их боем, отвлечь их от защиты своих бомбардировщиков. Я даю команду ведомым: «Разворот влево, атакуем!» – и начинаю резкий разворот влево с небольшим набором высоты. Через мгновение я оказываюсь сзади и ниже ведущего группы истребителей, в самой их гуще. Быстро прицеливаюсь и открываю огонь по переднему самолету группы – это «Тандерджет». Первая очередь проходит чуть сзади, вторая накрывает его. Он переворачивается, из сопла его самолета идет сизо-белый дым, и «Тандерджет», крутясь, уходит вниз.

Опешившие американцы от неожиданности не понимают, кто их атаковал и каким числом. Вот один из них дает по мне очередь, трасса проходит выше моего самолета, но устремившиеся за мной Родионов и Лазутин со своим ведомым, видя, что я в опасности, открывают по нему и другим самолетам огонь. Видя перед собой трассы, американцы отворачивают. Я получаю возможность стрельбы по следующему самолету, но в этот момент впереди меня проходит трасса. Смотрю назад: один из «Тандерджетов» стреляет по мне метров со ста. В этот момент прямо через него проходит трасса снарядов самолета Лазутина, несколько снарядов взрываются на самолете. «Тандерджет» перестает стрелять, переворачивается и уходит вниз, но у моего самолета уже мелькает новая трасса. Я резко хватаю ручку на себя и даю ногу. Самолет выполняет что-то

немыслимое – то ли виток скоростного штопора, то ли бочку, и я оказываюсь внизу и сзади под «Тандерджетом». Атакую этот «Тандерджет» снизу, открываю огонь – мимо! Он уходит резким разворотом влево. Я проскакиваю мимо двух «крестов» [14] . Родионов стреляет по ним, они резко разворачиваются и уходят вниз, а мы выходим над ними вверх. Я смотрю вниз: мы находимся как раз над бомбардировщиками. Наши «МиГи» расстреливают «Летающие крепости» [15] . У одной отвалилось крыло, и она разваливается в воздухе, еще три или четыре машины горят. Из горящих бомбардировщиков выпрыгивают экипажи, десятки парашютов висят в воздухе. Как будто спускается воздушный десант!

14

Прозвище американских истребителей «Тандерджет» среди советских летчиков (прим. ред.).

15

Хочется отметить, что это были фактически не «Летающие крепости» (бомбардировщики В-17), а «Сверхкрепости» (В-29). Тем не менее советские летчики называли их именно так (прим. ред.).

Позже товарищи подробно рассказали нам, как разворачивалась атака ударной группы нашего полка по двум группам «Летающих крепостей». Командир ударной группы майор Шеберстов, пропустив первую группу «крепостей», дал команду о развороте со снижением влево и переходом в атаку. Вслед за ним устремились летчики его эскадрильи, за ними – второй. Вследствие некоторого замедления с принятием решения ведущими звеньев и пар, строй эскадрилий вытянулся и стал представлять собой колонну пар. Две эскадрильи нашего полка почти беспрепятственно атаковали строй В-29 и, быстро сближаясь с ними (скорость сближения была 300—400 и более км/час, то есть более 100 метров в секунду), с дистанции 800—500 метров летчики открывали огонь из всех трех пушек. При этом попадание одного 37-миллиметрового снаряда делало такие огромные дыры в фюзеляже или плоскости бомбардировщика (около 2—3 квадратных метров!), что попадание такого снаряда сразу выводило бомбардировщик из строя.

Шеберстов выбрал себе целью самолет ведущего группы, но при сближении со строем бомбардировщиков попал под огонь пулеметных установок шедших сзади нескольких ведомых бомбардировщиков. Его самолет буквально столкнулся со стеной из трасс, и Шеберстов вынужден был выйти из атаки. Между тем отвлечением огня всей группы бомбардировщиков по самолету Шеберстова воспользовалась пара «МиГов» Гончаров—Гесь, следовавшая за парой Шеберстова. Она почти беспрепятственно сблизилась с ведомыми бомбардировщиками первого звена, и с дистанции примерно 600 метров Гесь открыл огонь из всех трех пушек по крайнему бомбардировщику. Очередь накрыла бомбардировщик, и на его крыльях стали разрываться снаряды фугасного действия, причинявшие большие разрушения. Несколько снарядов попали в моторы бомбардировщика, и из них потянулись длинные языки пламени и дыма. Бомбардировщик резко развернулся, вышел из строя со снижением и, объятый пламенем, начал снижаться на юг, в сторону моря. Из него стали выпрыгивать люди – открылись парашюты. Вторая пара звена Геся атаковала крайний самолет второго звена. Несколько очередей прошили «Летающую крепость», и ее участь после возникновения пожара была аналогичной.

Вторая эскадрилья атаковала замыкающие самолеты первой группы бомбардировщиков. Она действовала в более благоприятных условиях, так как строй бомбардировщиков был уже нарушен: два В-29 горели на глазах у летчиков всей группы. Сучков, эскадрилья которого шла немного правее командира, атаковал правое звено. Стараясь открыть огонь с минимальной дистанции, он не торопился и нажал на гашетку, лишь когда крылья бомбардировщика закрыли почти весь прицел, после чего сразу начал резкий отворот. Бомбардировщик вспыхнул и начал переворачиваться. От него отлетела часть крыла, и он, горящий, ушел вниз.

Милаушкин, следовавший парой за основной группой, несколько отстал, и в этот момент был атакован подошедшим к бомбардировщикам звеном «Сейбров». Пропустив начало атаки нашей группы, теперь они пытались отыграться на замыкающих. Выйдя косой петлей из-под огня «Сейбров», Милаушкин продолжал преследовать группу «крепостей» и, увидев, что одно из звеньев отстало от группы, атаковал его, передав ведомому, Борису Образцову:

– Атакую ведущего, ты бей правого!

Сближение происходило стремительно, бомбардировщик быстро вырастал в прицеле. После открытия огня на фюзеляже и моторах «Летающей крепости» появились разрывы снарядов. «Крепость» задымила и стала снижаться; вторая «крепость», по которой стрелял Образцов, также загорелась.