Против правил
Шрифт:
— Не знаю, чем тебя накачали, но сейчас я вызову врача и он поможет.
— Заткнись! — рычу, резко сбрасывая мужские руки и дёргаясь вперёд.
Знаю, что мужчина сдастся, не станет задавать лишних вопросов, просто нужно подтолкнуть, заткнуть действенным способом. Потому и обхватываю ладонями за лицо, прижимаясь к горячим и на удивление мягким губам. Меня словно ударяет мощным разрядом тока, а в голове так отчётливо и ярко мигает табличка:
«Истинный!».
Мысли и тело заполняют противоречивые эмоции: одна часть — ликует, вторая — мечется в панике и злится. Я должна была давно догадаться, что не просто
— Чёрт! — ругаюсь, отстраняясь от столь желанных теперь губ и прикрывая глаза, но тут же слышу…
— Я об этом точно пожалею, но сама виновата.
И прозвучало этак осуждающе, неправильно. И тут же губы обжёг новый поцелуй, намного требовательнее, подавляющий волю и…порочный.
Не желая более сражаться с самой собой, понимая, что волчица более другого мужчину к себе не подпустит, а мучиться от боли во время очередной течки явно не хочу, отдалась во власть мужских рук.
Крышу сорвало так конкретно, контроль полетел в тар-та-ра-ры, и я начала остервенело расстегивать пуговицы на мужской рубашке, кажется, от злости даже разрывала ткань. И вот, под моими ладонями горячая кожа. Идеальная. Под пальчиками отчётливо считываются крепкие мышцы, дёргающиеся от моих прикосновений. Кладу ладонь на область сердца и ощущаю дикий стук, убеждаясь, что не одна я чувствую нашу связь.
Но хочется больше.
Кожа к коже.
Целиком и полностью ощущать своего мужчину, подтверждая на него свои права и клеймя.
Слегка отстраняюсь, хватаюсь за низ водолазки, резко тяну её вверх и избавляюсь от мешающей преграды, следом летит бюстгалтер. И вновь прижимаюсь к горячему телу, тихо рыча от удовольствия, что наконец-то мы настолько близки.
Кажется, мужчине надоедает моё первенство, он ощутимо хватает меня за волосы на затылке, тянет голову назад и впивается губами куда-то в район шеи, оставляя засосы.
«Да, милый, да! Изучай меня, признавай», — тихо ликую, потеревшись пахом о уже возбуждённый член.
Раздаётся тихий мужской рык и мой короткий удовлетворённый смех. Пусть моя пара и не волк, но явно со звериными замашками.
Пока Лаврентьев занят моей верхней частью тела, словно и правда пытаясь заклеймить каждый сантиметр кожи, я провожу ладонью по крепкой груди, скольжу по твёрдому прессу и ловко щёлкаю застёжкой ремня. Как-то быстро расстегиваю и брюки, и ладонь ложится на уже вздыбившийся каменный член.
«Большой», — удовлетворённо отмечаю про себя, обхватывая ствол рукой и медленно проводя по всей длине.
И вновь рычание, а затем губы захватывают в плен и словно насилуют мой рот. Языки сплетаются в какой-то смертельной схватке, мы лишь отстраняемся друг от друга, чтобы вдохнуть новую порцию кислорода. Я вновь провожу рукой по члену, наконец-то полностью вынимая его из тесноты брюк. Хочется прикоснуться к нему губами, попробовать на вкус, но мужчина впивается руками в мою талию, дёргает вверх и усаживает на стол, а вскоре и раскладывает на нём. Ловко расстегивает пуговицу на моих джинсах, и снимает плотный хлопок вместе с кружевными трусиками. Тяну руки, желая ощутить вновь огонь под ладонями, вижу какую-то сумасшедшую победную улыбку, и мужчина резко вновь
Обхватываю ногами крепкий стан, не позволяя отстраниться, и ощущаю головку члена, медленно и искушающе скользящую по моим складкам. Из груди вырывается громкий стон, откидываюсь головой назад, зажмуривая глаза. Контроль окончательно летит ко всем чертям. Впиваясь пальцами в руки Лаврентьева, отмечаю, что даже от его рук меня штырит так, будто реально наглоталась наркотиков.
— Дамиан, — то ли зову, то ли прошу, и теперь словно все тормоза слетают у мужчины.
С громким рыком он наклоняется, хватая за затылок, притягивая и вновь целуя, и вместе с этим резко и на всю длину входя в меня. Вскрикиваю в мужские губы от первой настоящей близости со своей парой, стараюсь запомнить каждый момент этого соития, даю себе время привыкнуть, да и Дамиан замирает.
— Лаврентьев, не будь жертвой, — намеренно провоцирую, кусая мужчину за нижнюю губу.
Уж не знаю, что именно ему сносит все тормоза, но эффекта я добилась.
Дамиан выходит и вновь также резко входит в меня, вырывая из груди новый стон, а затем толчки набирают амплитуду, становясь резче, агрессивнее. Но в какой-то момент превращаются в более аккуратные и трепетные.
Рыкнула, высказывая тем своё недовольство, слегка отстранилась и выдохнула мужчине практически в ухо:
— Я не фарфоровая кукла, можно и пожёстче.
Лизнула впадинку между шеей и плечом, и мужчина вновь сорвался.
«Придётся приучать человека к своей выносливости», — с какой-то усталостью подумала.
Мы упивались друг другом сполна.
Я иногда выкрикивала мужчину по имени, просила ускориться, или действовать погрубее, и на каждый мой выпад Лаврентьев безумел всё больше и больше. Видимо, в какой-то момент мои «наставления» ему осточертели, он просто заткнул мне рот подчиняющим поцелуем, впился пальцами в бёдра и вбивался грубо, дико, с примесью боли, но именно это мне и нужно было в этот момент. Секс оборотней иной, более необузданный и в разы продолжительней. Но почему-то была уверенна, что и Лаврентьев сторонник довольно-таки жёсткого секса.
А затем, мир перед моими глазами заискрился, внизу живота вспыхнул фейерверк, вызывая неконтролируемую дрожь наслаждения и заполняя всё тело без остатка, с губ сорвался продолжительный стон, а в области плеча раздалось словно утробное рычание, вызывая во мне какое-то блаженное счастье.
Рука зарылась в слегка отросшие волосы, массируя затылок и расслабляя. Но течка не прошла, вблизи истинного словно становилась сильнее и более неконтролируемой.
Дамиан отстранился, я рефлекторно дёрнулась за ним, почувствовав холод, а в следующую секунду меня закутали в мужскую рубашку, подхватили на руки и куда-то понесли.
— Зачем ты надел на меня это? — непонимающе тронула пальцами мягкую ткань.
— Не хочу, чтобы кто-то увидел тебя голой, — коротко пояснил, слишком уж бережно, но в то же время крепко к себе прижимая.
Непривычно была забота от обычного смертного, даже прониклась. Голову на горячую грудь положила, потёрлась щекой, вдыхая запах своего истинного и ощущая вновь сильное желание.
— Прости, Лаврентьев, — сладко улыбнулась, оставляя лёгкий поцелуй на плече.
— За что? — ровно спросил, словно ничего и не произошло.