Против течения (сборник рассказов)

Гришанов Федор Валерьевич

Пришлось теперь Серёже говорить с Басковой вполне откровенно:

– А Свете Быковой эти сплетни досужие ещё не передали?

– Как же! Стали ей доброжелательницы дружески намекать... А она и слушать не стала. Повернулась, взяла портфель и ушла с уроков домой... Свинья ты, Серёжа! Света – такая хорошая девочка, а ты...

– Да что я... Нет, действительно, вы там, в классе, распустились без меня. Буду почаще в школу ходить, восстановлю порядок... А пока пойду к Марфе Сергеевне, о делах поговорю.

– Не забудь Ольге Юрьевне привет передать от твоих одноклассниц! – ущипнула Серёгу на дорожку беспощадная Баскова.

Серёжа, уже с обрезанными крыльями, побежал к своей Оленьке.

Они так обрадовались долгожданной встрече, что и не заметили, как быстро время пролетело... Они лежали в уютной, тёпленькой Оленькиной коечке в той самой комнате... (Да, в той

самой комнате, где так драматически оборвалась жизнь «жениха» Николая. Никто Оленьку о нём не беспокоил. Видимо, он никому ничего не сказал и отправился сюрпризом... Сюрприз и получился. Но Оленька уже свыклась, осмелела и не боялась спать в этой комнате... Такова уж природа человеческая. Ко всему может привыкнуть. Некоторым смельчакам, говорят, даже нравится и в морге работать. Забыл, как они прозываются: патологоанатомы или некрофилы... Но не важно. Главное, что смелые люди).

Оленька поплотнее прижалась к своему «бродяжке» и утомлённым и счастливым голоском спросила его:

– Серёженька! А кто же такой «Гранит».

– Ольга Юрьевна! Гранит – это мой боевой конь. Когда начнётся война, я заседлаю его, возьму автомат и саблю и отправлюсь на войну... А пока я вам на нём дров привёз.

– Ох, Серёжа! Марфа Сергеевна тебе большое спасибо передавала за дрова.

– Скоро я вам ещё одну телегу привезу. У меня уже готовые есть. Жалко, что тебя дома не было. Посмотрела бы, какой Гранит у меня красавец!

(Лицемеришь, Серёжа! Ты же, подлец, всё до секунды рассчитал, чтобы приехать тогда, когда Ольги Юрьевны наверняка дома не будет! Стыдись – ты же главный герой нашего романа! А главный герой, знаешь, каким должен быть?... Вот, например, князь Андрей Болконский. Поставил своих солдат как мишень на виду у неприятеля и сам, как глупый журавль, ходит перед их строем... А если бы у него башка варила, он рассредоточил бы своих подчинённых, сам бы спрятался за какой-нибудь холмик... тогда и его солдаты и он остались бы живы... Но увы, наша литература просто обожает политруков, которые поднимают своих бойцов в штыковую атаку, гонят их на открытое место, где они практически все и гибнут под огнём миномётов и пулемётов... А политрукам все кричат «Слава героям!», вместо того, чтобы ставить таких «героев» к стенке... Когда враг атакует, надо сидеть в укрытиях и вести по нему прицельный снайперский огонь до тех пор, пока у него не останутся в живых какие-нибудь Борман и Меркель. А потом зайти в обезлюдевший Берлин и повесить вниз головами этих Борманов и Меркелей.

Нет, не надо нашему герою брать пример ни с Андреев Болконских, ни с политруков... Пусть уж он лучше остаётся самим собой. А это уже – подвиг).

По многочисленным просьбам своих доброжелателей Серёжа решил почаще ходить в школу и поменьше пропускать уроков. Да и к тому же промысловый сезон закончился, и зима висела на носу.

Серёжа и Света сидели за одной партой как давнишние школьные друзья. Они никогда не вспоминали об уроках французского, о планах Серёжи поселиться у добрейшей Софьи Андреевны, а уж тем более о том, как однажды нагловатый и невыдержанный Серёжка целовал свою милую одноклассницу... Света Быкова была гордой девушкой... Словом, хорошая жена кому–то достанется... Только иногда Серёжа ловил на себе её какой–то пронзительно–болезненный взгляд, и замечал непрошенные слезинки, появляющиеся вдруг в её прекрасных, но печальных голубых глазах. Об Ольге Юрьевне деликатная Света тоже никогда не упоминала... И Серёжа спокойно навёрстывал упущенные пробелы в своих отрывочных знаниях школьных предметов.

Его бывшие соперники в боях без правил все уже вернулись в класс, хмуро посматривали на Серёжку, но говорить в его адрес что–то язвительное или злобное явно опасались. Они тоже старались нажимать на учёбу. Последним появился в классе как раз наименее всех пострадавший Вульфик Жириновский. Он сразу активно и шумно включился в комсомольскую работу (то есть занялся явной показухой перед своими одноклассниками и учителями).

Конечно, некоторые изощрённые в казуистике злопыхатели увидят в фамилии одного из наших героев грубый намёк на уважаемого повсеместно лидера Либерально–демократической партии. Уверяем вас, что наш поколоченный Серёжкой Вульфик Жириновский не имеет ничего общего с Владимиром Вольфовичем. Для того, чтобы убедиться в этом, достаточно внимательно прочитать славную биографию последнего. Но если вам интересно узнать наше мнение о главном русском патриоте, то извольте: (Во– первых, ЛДПР – это театр одного актёра. Вспомните, как отчаянно вступал Владимир Вольфович в постановочные спектакли в Государственной

думе, как ловко он таскал за волосы думских депутаток! И никто и никогда даже не пробовал его наказать... А почему? Потому что все знают, что в нашем мире есть люди, ну скажем так, определённой категории, если задеть которых, сразу поднимется возмущённый визг вселенского масштаба. Вот всех можно колотить, а их, Жириновских, оказывается, нельзя... Те из иудейских предпринимателей, которые финансируют бурную патриотическую деятельность Владимира Вольфовича, поступают совершенно правильно и осознанно. Но тем русским деловым людям, которые дают средства Владимиру Вольфовичу как главному русскому патриоту мы настоятельно рекомендуем прочесть иудейские книги и поспрошать у знающих спецов, что означают загадочные точки в этих книгах. И вот тогда вы убедитесь, что ваш кумир не отсебятину порет, а действует в строгом соответствии с указаниями этих полузакрытых книг, вам, господа русские деловые люди, придётся признать, что вы – просто безмозглые бараны, поддавшиеся на самую простую, шаблонную иудейскую провокацию. Владимир Вольфович – прирождённый артист, с блеском играющий свои многочисленные роли. Искренним он был только один раз: когда плакал на могиле своего отца в Израиле. Всё остальное — дешёвый водевиль для ленивого и безмозглого быдла... Поэтому готовьтесь и ждите от него крупных пакостей русскому Государству и Русскому народу).

Всякая буря внезапно налетает, но всё равно постепенно уходит куда– то в другие, отдалённые от нашей, края и территории. Так и жизнь нашего неугомонного героя после знойного лета и бурных событий золотого периода потихоньку устаканилась, вошла в своё обычное рутинное русло и мирно покатилась дальше, а падающий из хмурых зимних туч пушистый снег заметал путанные следы угомонившегося наконец и плотно усевшегося за школьную парту Серёжи.

К Серёже никто не приставал, сам он тоже ни к кому не привязывался, жил в мире с окружающим его, затаившим до поры до времени свою враждебность, миром. Кроме учёбы, не забывал наш герой и о своих деловых обязательствах: отвёз, как и обещал, две телеги берёзовых дров для обогрева Марфы Сергеевны и Оленьки, а также: четверть туши двухгодовалого бычка и килограммов пятьдесят свинины, с десяток банок разных варений и бочонок солёных груздей. В общем, хорошо им было сидеть обнявшись в своём тёплом уголке и слушать угрожающий вой далёкой и безопасной для них снежной бури (Серёжа–то знал, как тяжело приходится тому, кто в такой буран и холод вынужден пробираться по занесённым снегом таёжным дорогам и тропам. А когда он вспоминал об этом, он ещё теснее прижимался к тёплой и ласковой Оленьке).

В школе тоже всё было тихо и мирно. Энергичному и предприимчивому герою нашему иногда казалось, что жизнь остановилась и замерла под толстым слоем декабрьского снега.

Когда после новогодних каникул учительница математики Надежда Владимировна вошла в класс, сердца многих закоренелых троечников тревожно забились. Добрая Надежда Владимировна заметно пополнела, а это значит, что эта, любимая всеми, почти никогда не ставившая в журнал двоек, учительница скоро отправится отдыхать от своих учеников, а на замену ей в класс придёт суровый и беспощадный Андрей Иванович, и в их дневники, как из рога изобилия, посыплются колы и двойки. У Серёжи, конечно, в этом смысле причины волноваться не было.

Забежим немного вперёд: оказалось, в конце концов, что тревоги малоспособной к математике публики оказались совершенно напрасными. Надежда Владимировна героически довела свой девятый «А» класс до конца учебного, а родила себе и своему мужу маленького сыночка уже во время летних каникул.

Зато первого сентября следующего учебного года уже

десятиклассники, одни с душеным трепетом, а другие даже со страхом ждали появления у них в классе ужасного Андрея Ивановича, но открылась дверь, и в класс, как ни в чём не бывало, вошла Надежда Владимировна. Тут в классе поднялся такой радостный шум и гвалт... Хорошо, что не слышал Андрей Иванович.

У Надежды Владимировны муж работал на заводе «Миассэлектроаппарат» каким–то начальником, зарабатывал хорошо. Они наняли няню, которая приносила ихнего мальчонку в школу, и Надежда Владимировна кормила его в бухгалтерской комнате, куда повадились бегать и перенимать самый главный в их жизни опыт почти все девочки из класса.

Всё, к взаимной радости, пошло по–прежнему. Только Надежда Владимировна совсем перестала ставить двойки своим, обожающим её ученикам.

Но и Андрей Иванович тоже вошёл в их класс... только уже в качестве преподавателя астрономии. Но всё это будет в десятом классе, а пока...