Против течения. Книга 2
Шрифт:
«Иными словами, если маги Отуа решат, что живой Мира им не нужна», — подумал Хадар.
Он сделал неопределённое движение головой, которое можно было принять, как за согласие, так и за отказ, и крикнул слуге, чтобы тот проводил господина Колдуна на выход.
…
Хадар шёл к площади Правосудия. Даже на дальних улицах ощущалось оживление, а на подходе к площади улицы вовсе превратились в бурлящие горные реки. Всем хотелось прийти пораньше, занять места поближе к эшафоту. В воздухе ощущалось какое-то истерическое веселье, многие горожане были пьяны; в толпе сновали как торговцы всякой снедью, так
Людской поток шаг за шагом приближал его к площади. Со всех сторон раздавались обсуждения предстоящей казни так, словно это будет весёлое представление. Людские голоса сливались в рокот и Хадар, вначале, прислушивающийся и выделяющий каждую фразу, стал пропускать их мимо.
Мысли нет, нет да возвращались к Мире. Неожиданно для себя Хадар почувствовал симпатию к этой несносной пигалице. С улыбкой вспомнил, как она грозилась ударить его сундуком в половину своего роста. И вот теперь Колдун недвусмысленно дал понять, что если маги Отуа захотят, её нужно пустить в расход. В голове прозвучал голос Главы Ордена:
«Лес плохое место. В одиночку там легко заблудиться и пропасть. А Мира такая любознательная».
— По сути, она трагическая фигура, — сказал вдруг карлик Илий на плече.
Хадар споткнулся от неожиданности, и если бы не плотная толпа, обязательно упал бы. Идущий впереди элсарец, коренастый, с пропитым лицом и мутными глазами, обернулся к Хадару и промычал что-то угрожающее. Но встретившись взглядом со Старшим агентом и увидев в его глазах свою смерть, поспешно отвернулся.
— Ты ещё и говорить умеешь, — тихо сказал Хадар Проклятию.
— А как же, — весело откликнулся тот. — Я и спеть могу, даже станцевать.
Он поднялся на ноги и выбил на плече Хадара чечётку.
Прежде чем карлик опять сел, Хадар щелчком пальцев сбил его с плеча. С удовлетворённой улыбкой он увидел, как Проклятие упало на мостовую и затерялся среди запылённых сапог горожан.
«Вот так-то!» — подумал Хадар, но тут же почувствовал шевеление на правом плече.
Повернув голову, он увидел карлика. Тот, как ни в чём не бывало, скалился гнилыми зубами и болтал ногами. Хадар в ярости втянул воздух сквозь плотно сжатые зубы.
— Что ты будешь делать с поручением Колдуна? — спросило Прокоятие.
Хадар решил, что не будет с ним разговаривать.
Подождав некоторое время ответа, карлик достал из прикреплённых к поясу ножен тонкую иглу и весьма ощутимо ткнул Старшего агента в шею.
— Ай! — вскрикнул Хадар и прижал ладонь к месту укола.
Идущая рядом горожанка в испуге от него отшатнулась. Старший агент люто ей улыбнулся. Горожанка немедленно сжала в руке амулет Праматери и зашептала ограждающую молитву.
— Так что ты будешь делать с поручением Колдуна? — опять спросило Проклятие.
— Мне неудобно сейчас тебе отвечать, — прошипел Хадар. — Неужели, сам не видишь?!
Карлик
— Ладно, отложим, — сказал он.
Некоторое время оба молчали.
— Слушай, там, откуда ты заявился, помыться можно? — зло спросил Хадар. — От тебя, разит, как от дохлого козла!
Карлик поднял руку, понюхал у себя подмышкой, опять в недоумении пожал плечами. Мол, что придирается?
Толпа вынесла их на площадь Правосудия. Вход оказался перегорожен сколоченными вместе досками. Запускали за один «серый». Хадар достал из кармана россыпь, выбрал один и, когда подошла его очередь, положил круглый камень в мозолистую ладонь стража. Тот даже не посмотрел на него, скинул «серый» в набитую до середины суму и уже протянул руку к следующему.
Было так непривычно оказаться среди толпы, когда люди не расступаются перед тобой при одном лишь взгляде на знак Старшего агента, а зазевавшихся не разгоняет плётками стража. Почему-то Хадар думал, что все в Элсаре знают его в лицо, но вот стоило выйти в одиночку и без знаков отличия, как он стал таким же быдлом, как остальные.
Загородка отодвинулась, пропуская Хадара на площадь. К слову, даже несмотря на платный вход, здесь было весьма плотненько. Народ теснился ближе к возведённому помосту, на котором стояла плаха: короткое толстое бревно, на котором должны были закончить свой жизненный путь рабочие Рудника во главе с Илием. Пока же на плахе, поставив между колен большой топор, сидел палач чёрном плаще с красным поясом. Зеваки пытались его разговорить, некоторые предлагали выпить, но палач относился к своим обязанностям со всей серьёзностью: от браги отказывался, на подначивания не отвечал. Впрочем, вид у него был вполне дружелюбный и, если бы не топор в руке, он вполне мог сойти за пекаря — доброго и могучего.
Хадар стоял достаточно далеко от эшафота, но благодаря высокому росту, увидел поблизости от помоста Майера и начальника Городской стражи. Они стояли, соприкасаясь плечами, но отвернувшись друг от друга.
— Непривычно быть не там, а здесь? — с издёвкой спросило Проклятие.
— Иногда нужно перебираться из ложи на галёрку, — невозмутимо ответил Хадар.
— Ну-ну, — хихикнул карлик. — Так что ты решил насчёт поручения Колдуна?
— Ничего.
— Он убил твою женщину.
Хадар бросил на него косой взгляд:
— Думаешь, я об этом забыл?!
— Ну, не горячись, Старший агент. Где твоя неизменная ирония и цинизм? Заводишься, как мальчишка. Попытайся посмотреть на происходящее со стороны. Знаешь, я вижу в этом иронию судьбы. Ты так старался скрыть подготовку армии кукров. Убивал всех свидетелей, устроил геноцид целого острова, и в итоге сам выдал себя Колдуну. Он прочитал тебя, как книгу с картинками.
Хадар опять втянул воздух сквозь стиснутые зубы.
— Боюсь, у меня для тебя плохие новости, — продолжал карлик. — Мира не нужна магам Отуа живой, и Колдун потребует убить Миру в Лесу. Как я уже сказал, эта девочка изначально была трагической фигурой. Всем что-то от неё нужно, все хотят использовать по-своему: один, как символ революции; второй, как послушную марионетку; третий, как подарок. И никто не видит в ней живого человека с желаниями, надеждами, мечтами, страхами и сомнениями.