Против течения

Морозов Юрий Николаевич

Общее звучание — 43.59

Ю. Морозов — вокал, гитары акустические, электрические, гитара бас в № 9, губная гармоника в № 9, клавишные в № 1–4, перкуссия.

Н. Шандарчук — бас в № 1, 3,5,7,8.

Катя Сидорова (Кэт) — барабаны в № 1,3,7, 8.

Ю. Николаев — барабаны в № 5.

А. Бровко — губная гармоника в № 5,8.

Александр и Кузя Ляпуновы — струнные в № 6.

Я. Солодкий — перкуссия в № 6.

Суицидные танцы начались в ноябре 1992 г. после выступления нового состава «ОГПУ» на очередной СККашной тусовке в день рождения Д. Леннона. Новое «ОГПУ» — это Колька Шандарчук, басист группы «Паутина», Катерина Сидорова (Кэт) — на барабанах, и неизбывный маэстро Морозов. На концерте в качестве второго гитариста присутствовал Н. Кадыров, но в записи он не участвовал. Вообще новое «ОГПУ» возникло не для записи альбома, а в предвкушении российско-американского

Вудстока в г. Владивостоке, устроить который взялись с сов. стороны Н. Поздняков, а с американской какой-то бывший знакомец Дж. Хендрикса. Вудсток не состоялся по многим непонятным американскому уму причинам, и «ОГПУ» отыграло один джоноленноновский концерт и, записав три битловских вещи и новосочинённую песню «Мишень», испустил дух. Это была первая работа в студии на Васильевском острове, ибо добрая старая аппаратная Капеллы переехала в муз. школу, почти к самому моему дому, но поселились в ней по-псари и начинающие металлюги, а я окончательно перебрался в церковь на Васильевском. Пролежав восемь месяцев без движения, записанные болванки ожили только летом 1993 г. Но за время лёжки с аранжировками битловских песен произошли странные метаморфозы. Вряд ли кто-нибудь узнает в окончательном варианте песни «Жёлтое на зелёном» прообраз битловской «You can't to that». «Day Tripper» осталась почти неизменной, если не считать испанской интродукции на акустической гитаре и повышения на полтона одной ноты в рифе, а также несколько иной трактовки вокала, что придало песне иной смысл, оформленный новым названием — «Триппер из СССР». А в моей любимой Slow down ключевые слова припева, выкрикиваемые в определённой манере, всегда напоминали мне нечто глубоко русское, что в сочетании с губно-гармошечным соло, продолжившим песню ещё на один проигрыш и один припев, открыли мне истинный смысл этой песни, получившей в этой редакции своё настоящее название — «Казачий танец с командами». Две песни оригинального замысла — «Полночный дрейф» и «Гей, славяне!» в виде бестекстовых музыкальных черновиков уже существовали на старых домашних записях чуть ли не с десяток лет. Я брался за них уже не раз, но ничего не вытанцовывалось прежде положенного срока. А в «Славянах» вдруг сдвинулось, затанцевало.

На «Лунофилию» я пригласил постучать Ю. Николаева, блистательно сыгравшего в записях 1978 г. в «Джазе ночью» и «Просто музыке» и не ударившего в грязь лицом и в 1993 г. Ну, а «Сестра» и «За чертой» — это мой любимый жанр ностальгии, грусти и великой печали, который как неиссякаемый источник питал меня в музыкальных пустынях сансары. Ради них я и сплясал эти идиотские танцы в пространстве, ещё пока свободном от президентов, депутатов и рыночной экономики.

БЕРДИЧЕВ ТРАНСФЕР

1994–1995 гг.

1. Вернуться в ад. 5.31

2. Аутсайдер. 4.19

3. Бердичевтрансфер. 5.29

4. Симфония мокрой луны. 4.00

5. Совсем не школьная история. 4.50

6. Правильный курс. 5.16

7. Теряю тебя. 4.48

8. Ангел. 4.27

9. Созвездие рыб. 4.29

10. Сад камней. 4.51

Общее звучание — 381

Слова и музыка — Ю. Морозова, кроме № 4 и 6 на стихи С. Смирновой.

В № 8 — стихи протоиерея Ф. М. Пестрякова с дополнительным последним куплетом работы Ю.М.

Ю. Морозов — вокал, гитары акустические и электрические, перкуссия, барабаны в № 4 и 7, клавишные в № 1,2,4,5,7,8,9, губная гармоника в № 3 и 9.

A. Доценко — барабаны в № 1.

B. Курылёв — бас в № 1,2,7,9.

М. Чернов — саксофон в № 1.

А. Видякин — стринг в № 3 и 4.

C. Лудинов — скрипка в № 4.

Н. Шандарчук — бас в № 3 и 4.

С. Чиграков — аккордеон в № 3 и 6.

Н. Кадыров — гитара в № 6.

«Бердичев трансфер» начался летом 94 года с аккорда Dm6-9. Этот типично фрипповский аккорд стал краеугольным камнем песни «Аутсайдер» и доминантой всего альбома, так как использовался и в композиции «Вернуться в ад», и в партии 2-й гитары, освежившей звучание древней Slow down, петой ещё доисторическими The Beatles («Казачий танец с командами»), и где-то в аранжировках он спрятан ещё, но вот где, я уже сам не упомню. С лета до весны на пленэре в Васкелово я написал «Аутсайдера», «Созвездие рыб» и «Теряю тебя», а приезжая на день-два в город в студию, эгоцентрично прописывал все партии гитар, клавиш, барабанов, перкуссии и прочего, пригласив

в конце трудов сих только В. Курылёва для записи баса чохом для всех трёх композиций. Возникшее в мозгу звучание примочки “Cry baby”, или по-русски «квакушки», я реализовал весьма просто, выкопав в радиотехническом мусоре уцелевшую с 70-х годов плату доисторического «квакера» и присобачив к ней педаль от удивительного электропьяно ФАЭМИ-М, изготовленного в городе Качканаре Свердловской области, счастливым обладателем которого я был уже десяток с лишним лет.

Следующей песней нового альбома стала «Нарушенная заповедь» на отредактированные мною стихи Н. Морозовой. Я записал её и свёл не единожды, но что-то в песне не цепляло меня самого, и я оставил её на целых полгода, переписав затем с новым моим текстом с проигрышами на аккордеоне в исполнении С. Чижа, с которым наши жизненные пути пересеклись на целых шесть альбомов Чижа и десятки его концертов, в которых я участвовал в качестве «рулевого» звука.

А новый вариант «Нарушенной заповеди» я назвал «Бердичев трансфер», и в конце концов оно стало названием альбома.

«Совсем не школьная история» обрушилась на меня как эскадрилья «Юнкерсов-88» после прочтения трёхтомного труда немецкого историка И. Феста под названием… Адольф Гитлер. Трудно установить связную цепь ассоциаций между этим сочинением и мелодически простенькой песенкой, хотя и построенной на 20-ти аккордах. Скорее всего, одинокая венская юность ещё не запятнанного никакими пороками и никому не нужного нищего художника-мечтателя с непомерными амбициями так напомнила мне мои первые двадцать лет. Как всё это конгениально в 17–20 — как различен итог этих амбиций и конгениальностей.

Провокатор по имени Л. Батагов, мало того, что подсунул мне И. Феста, следующей провокацией были стихи его жены, ещё не оценённой новым русским истеблишментом поэтессы С. Смирновой. Тот текст, что я потом назвал песней «Правильный курс», вызвал у меня лёгкие блюзовые галлюцинации, а первая строчка: «От чёрных стаканов следы на столе…» и т. д. дала краску аранжировки в виде застольной песни, где подыграть мне может, кто угодно, а также шуметь и смеяться, сколько влезет. Текст я, конечно, же не оставил в девственной чистоте и надругался над ним, как хотел, но так как Смирнова заранее была не против, то я и понасильничал вволю. Второй смирновский стих, который я обозвал «Симфония мокрой луны», я почти не насиловал, но зато сделал небольшое обрезание строчек на шесть, что очень благодатно сказалось на песне. Музыкально она и «Я теряю тебя» нравятся мне больше всех песен альбома, но, может быть, я, как всегда, заблуждаюсь.

Барабаны, бас и ритм гитару к песне «Вернуться в ад» я записал на цифровой магнитофон АДАТ в период моей работы звукорежиссёром на студии группы «ДДТ» весной и летом 95 г. И. Доценко за барабанами, В. Курылёв на басу прекрасно справились со своими заданиями в полтора-два часа, а дальше наступил длительный перерыв месяца в три-четыре, так как студия «ДДТ» была занята с утра до вечера, а на «Мелодии» я взялся за продолжение давно начатых записей с поющим священником отцом Олегом Скоблей, для которого, кстати, сыграл несколько партий соло гитары в разных его песнях и заодно принялся за старое, то есть за песни свои. Перенеся ритм секцию начатой песни с цифрового АДАТа на мелодический аналоговый Studer А-820, я стал дописывать гитарные партии, начатые ещё на студии «ДДТ», а также вокал, клавиши в code и саксофон вместе с «дядей Мишей» (М. Черновым) всё из того же «ДДТ». Кстати, сольная игра в этой вещи так понравилась случайно услышавшему её иностранному подданному Энтони Фислвайту, музыканту и закадычному другу Мика Тейлора, игравшему как-то пару-тройку лет в Rolling Stones, что когда Энтони решил записать несколько своих вещей на «Мелодии» с моим непосредственным участием в качестве звукорежиссёра, мне пришлось также исполнить его просьбу и слабать solo в одной его вещи под названием Colours.

Последняя вещь «Ангел» — ещё одна попытка реализации замысла 1973 года, когда в песне «Реквием для шестиструнной гитары и удава» я попытался достаточно сюрреалистически живописать коллизию тонких астрально-эфирных духовных миров и мира примитивных, грубых рассудков и машин. Для 73 года это было прорывом сквозь все круги обусловленностей, но в 95-м хотелось чего-то иного, и я попытался взять стихи о ангеле настоящего священника, к тому же поэта (Ф. М. Пестрякова), быть может, действительно видевшего Ангела и не только Его. И музыкально обосновав эту бесхитростную поэзию конца XIX века, столкнуть её с лапидарной и жестокой концовкой конца XX века. В качестве автора последнего четверостишья я решил выступить сам, так как подходящего по размеру и по смыслу ничего под рукой не оказалось.