(Противо)показаны друг другу
Шрифт:
Глава 29
Оглядываюсь на наглую бабу, протискивающуюся в очередь и внутри что-то закипает. То ли от того, что меня в принципе вымораживают такие особы, то ли от того, что она как ни в чем не бывало встает передо мной, нарочно демонстрируя огромный живот. Надо сказать, не жирный, а очень даже беременный. Типа ей можно без очереди.
— Спасибо, — вполне мило произносит она по-русски. К сожалению, ожидаемо.
А вот то, что наглая баба возьмет три стакана пива и из одного из них отхлебнет, не отходя от бара, мягко говоря, неожиданно. Что вызывает еще большее раздражение. Никакой ответственности. Это уже третья беременная баба за столь короткий срок на отдыхе,
— Как обычно? — поворачиваюсь на уже привычный за девять дней почти без акцента голос бармена.
— Да, — киваю, однако на всякий случай озвучиваю. — Ром и безалкогольный мохито.
Отпиваю глоток моего напитка и направляюсь к лежакам. На полпути останавливаюсь, вглядываясь в уткнувшуюся лицом в полотенце Лилю. Ну кто бы сомневался, что моя любимая жопа так и останется повернутой к солнцу. Возможно, со стороны я действительно выгляжу как дотошный, занудный дед, истошно напоминающий собственного брата, но ничего не могу с собой поделать. Потенциально чувствую за собой вину. И вовсе не из-за порванного гондона. Хоть и понимаю, что с моей стороны умолчать было неправильно.
Куда больше меня заботит то, что в столь непонятной ситуации мы находимся в девяти тысячах километров от дома. С хер пойми каким диагнозом и такой же невнятной медициной. Чхать на дважды отрицательный тест, как и на месячные Синичкиной. У меня четкое ощущение, что она могла с легкостью перепутать даты, ибо заторможенность временами от нее так и прет. Может вообще забыть про них. Или выдавать желаемое за действительное, ибо уже ясное дело — быть беременной она не хочет.
Выходит какая-то гаденькая ситуация. Случись сейчас что-либо с ней, ума не приложу, что делать в стране, в которой реально не купить даже парацетамол. Да, в этом и есть мой косяк. Отправляться сюда, не зная точно, что с ней — опрометчиво. Слишком опрометчиво с моей стороны. Возможно, у меня паранойя и Лиля в реале не беременна, что само по себе было бы, откровенно говоря, предпочтительнее для беззаботной жизни, но тогда встает другой вопрос, а что с ней происходит? Я перебрал в свой голове сотни болезней, но ни одна из них не включает в себя адский жор. А у нее именно он.
Да, она, конечно, и раньше не играла в девку на диете, но так с едой никогда не отрывалась. Ума не приложу, как по приезду уговорить эту упрямую козу сходить к гинекологу. Да хотя бы кровь сдать. Ну, разве что, связать ее и самому набрать пробирку. Полный кабздец. Что-то я от нее нехорошего набираюсь. Нормальный врач так себя не ведет. Опускаю взгляд в бокал и полностью опрокидываю в себя ром. А затем снова иду в бар, благо, пока я размышлял о своей никчемности — очередь рассосалась. Снова беру ром и, уже не мешкая, иду к Лиле. И на тебе — взгляд снова попадает на беременную. Только уже другую. Да что вы разлетались с такими пузами?!
Ставлю стаканы на столик и раскрываю зонт. Солнце, несмотря на то, что всего без пятнадцати одиннадцать, палит беспощадно. Наклоняюсь к Лиле и легонько шлепаю по ее заднице.
— Переворачивайся. Я тебе попить принес.
— Ммм… спасибо, чего-то я приспала, — сонным голосом бормочет Лиля, переворачивается и тянется к стакану. Залпом выпивает все содержимое и, взяв со столика очки, надевает их и как ни в чем не бывало продолжает дрыхнуть.
Сажусь на рядом стоящий с Синичкиной лежак и принимаюсь разглядывать ее абсолютно стройное тело. Удивительно, как с таким аппетитом визуально она еще не прибавила в весе. Перевожу взгляд на ее грудь со спущенными лямками от купальника и мысленно закипаю. Беспечность Лили, а по-другому я это назвать не могу, просто вымораживает. Это не купальник, а лоскуток ткани, едва прикрывающий соски. А со спущенными лямками сейчас вообще все полетит вниз, открывая полный
Это какой-то парадокс, но как только я перевожу взгляд с Синичкиной на море, вместо лазурной воды, я попадаю снова на беременную бабу. Ту самую, с пивом. Мужик, по всей видимости, ее муж, гладящий ей пузо, вызывает во мне какие-то странные чувства. А способен ли я на такое? Нет, ну на хрен, не на людях точно. Готов ли я в принципе стать сейчас отцом? Нет, — честно отвечаю самому себе. Не готов. Проблема в том, что к этому невозможно быть готовым, ни в двадцать пять, ни в тридцать.
Богдан в восемнадцать не был готов, однако родил со своей прошмандовкой. Воспитал при этом сам. И работал, и учился. И помогать было некому. Меня еще как-то поднял и ничего — все имеет в столь молодом возрасте. Только характер закалил. А чем я хуже Богдана? У меня даже возможностей больше. И в отличие от него, я хотя бы вдоволь нагулялся с девками. Да и родить малого, чтобы в сорокет иметь взрослого сына — не так уж и плохо. Охренеть, конечно, у меня мысли. Может, Лиля реально не беременна, а я такую пургу в своей башке выстраиваю.
— Егор?
— А? — поворачиваюсь на Лилин голос. — Выспалась?
— Я сорок минут всего поспала. Можно я сделаю то, что тебе не понравится?
— Ты уже сделала. Насисьники поправь, пожалуйста.
— Зануда, — цокает, но все же поправляет лямки от купальника. — Так вот. У тебя прыщ на спине, можно я его выдавлю? — улыбаясь, произносит она и стягивает с глаз очки. — Плиииз, — протяжно произносит она. Так, спокойно, она может быть беременна.
— Нельзя, — как можно сдержаннее произношу я.
— Эх, тогда пойдем купа-купа.
— Пойдем, — приподнимаюсь с лежака и тяну на себя за руку Лилю.
Ее непосредственности можно однозначно позавидовать. Никто не купается так, как она. Ну может, еще в первый день люди радуются лазурной охренеть какой красивой воде, а дальше все уже с привычным выражением лица. Все, кроме детей и Лили.
— Это самые лучшие дни в моей жизни, — запрыгивает на меня, оплетая торс ногами. — Спасибо. Мне такого кайфа еще никто не дарил, — обхватывает ладонями мое лицо. — За все годы моей работы я накопила восемь тысяч баксов. Немного, конечно, но хоть что-то. Они лежат на моем банковском счету. Спецом, чтобы я их не тратила. И вот теперь я поняла, что пофиг. На квартиру я все равно не накоплю с такой зарплатой, а вот на морюшко хотя бы раз в год — хочу. И буду ездить. Будем, да?
— Будем, — киваю, а сам понимаю, что, вполне вероятно, моря Лиля в течение года, а в реале двух, а может и еще больше, не увидит. Так что, наверное, и к лучшему, что в этот раз получилось сюда прилететь.
— Что ты на меня так смотришь? — улыбаясь, произносит она.
— А ты на меня?
— Хочу и смотрю.
— Ну и я тоже, хочу и смотрю.
— Повторюха-муха, серая пердуха.
— Лиля, блин.
— Ну что? Еще скажи, что не знаешь такого. Откуда-то ты в курсе о песенке про могилку.
— Я знаю повторюха-муха, старая старуха, а старухе триста лет, ее водят в туалет, а не про твою пердуху, — на мои слова Синичкина заливается таким смехом, что аж похрюкивает. Невольно начинаю смеяться вместе с ней.
— Видимо, мы в разных дворах росли.
— Сто пудов. Надо выходить уже, солнце палит, — вдоволь насмеявшись, наконец, произношу я.
— Давай еще чуть-чуть.
— Нет. Не хватает еще сгореть в последний день отдыха.
— Ну, Егор.
— Я сказал, выходим.