Противофаза
Шрифт:
— Мощно! — проговорил он, глядя на меня глазами подстреленного ондатра через свои очки, — До мурашек меня пробрало.
— Стихи эти сам отыщешь в любой библиотеке, а твоё сопровождение, если нужно, организует ансамбль у нас на месте. Или у тебя свои музыканты найдутся?
— Подтяну своих ребят из «Скоморохов», — решил Градский.
— Тогда давай краба на прощание, Сань, и будем разбегаться. Извини, срочные дела. Увидимся послезавтра на том вечере.
Выскочил на улицу, как ошпаренный. Как бы Фирсова не прозевать.
— Обещался быстро управиться, а сам… —
— Извини, старик, композиторы все мозговые расщелины мне проели. Двигаем теперь на Ленинградку. Едем к самому Фирсову.
Попали удачно. Толик сам ведь задержался на учёбе в институте и приехал в ледовый дворец ЦСКА только минут двадцать назад. Он молча стоял у бортика на коньках весь какой-то замороченный. На льду гоняли восьмёрку здоровенные лосяры, или правильней будет сказать — жеребцы, если учитывать негласное прозвище участников клуба. Мы с Хвостом подошли к тренеру, поздоровались.
— Вообще-то на тренировках запрещено присутствовать посторонним, — высказал тренер в нашу сторону.
— Я из Берёзовой рощи, хоккеист Миша Чекалин. Неужели не узнали?
— И чего вам здесь нужно, хоккеист Миша? — не сменил тональность тренер, продолжая наблюдать за своими подопечными и периодически вскрикивая:
— Работаем, работаем!
— Приехал вот у вас отпроситься от всех тренировок до начала игр в Казани. На меня очень много работы сейчас навалилось по комсомольской линии. Но, я обещаю, что буду полностью готов к турниру и честное слово вас не подведу, — принялся заверять его.
— Я возьму на игры в Казани только тех ребят, которые проявят себя на просмотре здесь в четверг, то есть завтра, — отчеканил Фирсов.
— Анатолий Васильевич, а можно мне сейчас себя проявить? Я выйду на лёд и побьюсь с вашими парнями. Покажу свой уровень, а вы посмотрите, — забросил я удочку, — Коняхи свободные, надеюсь, тут найдутся?
— Ну, ты и наглец, Михаил! — вдруг широко улыбнулся Фирсов, резко переходя на «ты», — Ладно, так и быть. Топай к завхозу Василию Прокопьевичу. Его кабинет найдёшь возле гардероба. Скажешь ему, чтобы выдал тебе коньки и амуницию по коду пять-два. У него же переоденешься. Давай, действуй хоккеист!
С завхозом разобрались без проблем с коньками и амуницией, подобрал клюшку. Быстро обрядился в хоккейные доспехи и вышел на ледовую арену. Фирсов увидел меня и кивком показал на лёд:
— Давай, разомнись пока.
Анатолий подавал команды спокойно, отчасти даже флегматично. Знакомиться ни с кем не получилось. Ребята вовсю занимались основными тренировочными упражнениями, мало интересуясь моей персоной. Когда я подготовился, они уже расстреливали своих вратарей шайбами.
— Чекалин, готов? — заметил мои поползновения тренер, — Фетисов.
К нам подъехал губастый здоровяк, чем-то похожий на лубочного Ивана-дурачка и вопросительно посмотрел на тренера.
— Слав, поработай пару минут с гостем на противодействии от центра до зоны ворот, — распорядился тренер в его сторону и в мою, — Ну, а твоя задача пройти мимо защитника к воротам и забросить шайбу.
Я и здоровяк вышли на исходную позицию. Подключил
В новом раунде противостояния Фетисов хотел меня снести своим нехилым корпусом. Снова я чётко угадал направление движения и как в приёме айкидо опрокинул его самого на лёд. Далее повторился прежний сценарий с вратарём.
И в третий раз я удачно провёл дриблинг, оставив Славика в дураках, а вратаря у распечатанной калитки. Хоккейные пацаны начали злорадно веселиться, а Фетисов выходить из себя. В конце концов, он не выдержал и полез на меня драться. Если он надеялся ушатать меня худого и тонкого, то очень жестоко просчитался. Отработал увальня по всем канонам рукопашки, уложив на лёд отдохнуть.
Мозгами этот товарищ не блистал ни сейчас, ни позднее в пору своего депутатствования и прочего начальствования. Можно развить какие угодно навыки, но это нисколько не помогает повысить интеллект. Когда он что-то говорил, то невольно возникало такое впечатление, будто человек только что испытал обширный инсульт, или ему клюшкой по черепу прилетело. Даже простые фразы ему давались с трудом. Всегда забавляли меня очки на его глупом лице. Они шли ему, как зайцу тренажёр. Невольно он подтверждал устоявшийся стереотип про хоккеистов, что у тех слаборазвиты мозги, хотя это далеко не так. Достаточно вспомнить Игоря Ларионова.
Тренер вывел против меня другого защитника, менее мясистого и чуточку пошустрее. Его я обыграл в два щелчка, как котёнка.
— А давай-ка я сам против тебя сыграю, — загорелся Фирсов, — Не возражаешь?
— Окажете мне тем большую честь, Анатолий Васильич, — промурлыкал я с довольным видом.
Все жеребята окончательно остановили свои упражнения, чтобы посмотреть на зарубу обожаемого тренера с наглым выскочкой. В первом раунде я применил против Фирсова малкинскую обводку и прорвался к воротам. На следующей попытке удалось обмануть опытного противника с большим трудом, применив дацюковской проброс между ног назад с разворотом. На третьем подходе применил против знаменитого хоккеиста его же фирменный приём «конёк-шайба-конёк» и, как ни странно, получилось обмануть. Фирсов подъехал ко мне и сказал, улыбаясь:
— Что сияешь, как начищенный самовар? И правильно делаешь. Обыграл меня, как сопливого пацана. Поздравляю тебя, причём от всего сердца.
Он крепко меня тисканул, прижав к груди и провозгласил:
— А теперь играем двухстороночку. Синие против красных. Вместо Кузнецова в позиции правого нападающего сыграет наш гость Чекалин Миша.
Ко мне подкатил высокий парень с приятным волевым лицом и в такой же, как у меня красной майке. Представился Сашей Кабановым, центральным нападающим. С уважением пожал руку: