Противостояние 3
Шрифт:
– Но рафик Шах Наваз знает все наши военные тайны, Саид Раис
– И что? Я тебе уже говорил - их знают все, все наши тайны не стоят и ломаного гроша, и не пытайся убедить меня в обратном. Но в одном ты прав, рафик - нельзя этого так оставлять, надо что-то решать...
– Прикажете...
– осторожно заикнулся Якуби
– Нет!
– резко осадил его президент - не смей не то что делать, не смей и думать об этом! Еще не хватало нам - мученика революции... Рафик Шах Наваз хочет поднять мятеж... он договаривается со всеми...
Якуби слушал, затаив дыхание
– Надо заставить его действовать!
–
– Но это может быть опасно.
– Ты же докладывал про свой учебный батальон... Он сможет остановить заговорщиков?
– Полагаю что да...
– осторожно ответил Якуби. Проверять это ему - очень не хотелось.
– Значит - это не так опасно. Если тебе нужно что-то еще дл учебного батальона - это будет. Отбери туда лучших, самых лучших что у нас есть. И... уже начинай операцию против Шах Наваза. Сделай...
Президент в раздумьи прошелся по кабинету, потом повернулся к начальнику разведки
– Рафик Шах Наваз силен в глазах генералов тем, что он демонстративно не подчиняется мне. Он не подчиняется - и генералы думают, что он сильнее меняю. Если они увидят, что все по-другому - они отвернутся от его , все как один. Выбери кого-то, кто больше всего завязан на контакты с ашрарами и арестуй его. И будь готов! Если Шах Наваз выступит - будь готов отразить его удар. Если нет - ему хуже, он потеряет намус****, а это - навсегда. Только доложи мне, когда будешь готов.
– Слушаюсь, Саид Раис.
* В нашем мире с ним произошло вот что - когда Раббани и Масуд вошли в Кабул - Наджибулла укрылся в миссии ООН и его не тронули. Когда же в город вошли банды талибов, первым делом они ворвались в миссию ООН. Среди них было много представителей пакистанской военной разведки ИСИ, они избили Наджибуллу и предложили ему жизнь обмен на то, чтобы он подписал задним числом как последний законный президент Афганистана документ, в котором он признает пог8раничную линию Дюранда границей между двумя странами. Ни одно правительство независимого Афганистана не признавало эту границу, проведенную британцами - и Наджибулла даже перед неминуемой смертью отказался сделать это. Сильный как бык, он ударил одного из сотрудников ИСИ, выхватил у него пистолет и открыл огонь. Потом изуродованное тело Наджибуллы и его родного брата озверевшая толпа талибов вытащила на улицу и повесила на тросе крана.
Недавно, уже после вторжения американцев, когда проводили опрос, при каком правителе Афганистана простым афганцам жилось лучше всего, подавляющее большинство ответили: при Наджибулле. Таков был уже посмертный памятник этому человеку и его деяниям.
Ну, а в Афганистане уже тридцать первый год идет война
** Саид Раис - господин президент
*** Это правда. На данный момент договор не действует, и получается что Пакистан не имеет правовых оснований на владение "зоной племен". Автор считает, что рано или поздно американцы вспомнят об этом, потому что племенная зона полна бандитов, а суверенитет Пакистана мешает их там уничтожать. Если американцы попытаются
**** намус - честь, авторитет
Кабул
29 июля 1987 года
Пандшанба
День пандшанба. Четверг. Конец недели, завтра джума, пятница, выходной. День отдохновения, день обращения к Аллаху.
Но пока еще была пандшаба. И не все итоги были подведены, не все долги - розданы. Камни разбросаны - настало время их собирать.
Последние дни запомнились старшему лейтенанту непрерывным перемещением с места на место. Каждый день судьба гнала их с виллы на виллу, нигде они не задерживались дольше нескольких часов - а дважды они и ночевали в машине. Машины они тоже меняли, пересаживаясь с родного УАЗа на старую бурубахайку, с нее на престижную Тойоту, с нее - на Волгу-такси. Еду покупали в дуканах, всегда были настороже. Казалось просто невероятным, что кто-то мог обеспечивать этот ежедневный калейдоскоп машин и вилл - но это было. Впервые старший лейтенант - теперь просто Туран - почувствовал что значит быть чужим среди своих. Он видел своих - из сороковой армии, из советнического аппарата, гражданских, коих в Кабуле тоже было не мало. Но он не видел в них своих, он не искал из взгляда, не пытался заговорить. Теперь он был - афганцем-диверсантом по кличке Туран, самое страшное, что им же он был и в душе.
На Востоке, ближе к экватору темнеет быстро, а в Кабуле еще быстрее - город, расположенный в огромном кратере, почти моментально, незаметно для глаза погружается во мрак. В восемнадцать ноль-ноль начинается комендантский час, улицы темнеют, для передвижения по городу нужен специальный пропуск. А кабульский мрак - особенный, в нем полно теней, скрывающихся от людей при свете дня - это тени не знают жалости. Но для этих теней они были своими, им бояться им было нечего.
Толвак остановил автомобиль у очередного дувала, заглушил двигатель. Молча вышел из машины, постучал в ворота и ему их сразу открыли. Туран и Кочай остались сидеть в машине.
– За кем мы идем?
– вдруг спросил Кочай
– Мужик с того каравана. Последнего - неохотно пояснил Туран.
– То я знаю...
– Кочай вдруг перешел на русский, на котором он не говорил уже дней десять - ты мне скажи, старшой, что он так нужен то всем.
– Кому - всем?
– Полкану нашему. Потом этим еще... зеленым, бля... Мы ведь так и не отсидели свое на губе, прикинь?
Для военного это было почти что святотатством.
– Оно тебе - надо?
– Да хоть знать буду, за что воюем. Ты ведь с ним трепался за что-то, старшой?
Скворцов решил не скрывать. В конце концов не было у него человека ближе в этих скитаньях, в этой непредсказуемой игре, в которой партнером была сама жизнь.
– Разведчик это. Шпион американский.
Кочай чувствительно ткнул командира в бок
– Я ведь серьезно. Не хочешь говорить - так и скажи - мол, иди, тащ прапорщик на три всем известные буквы.