Противостояние I
Шрифт:
Или взять ведущих «Момента истины». Что режиссёр передачи хотел сказать, усадив их не за общий стол перед камерой, как обычно это делается, а в кресла друг напротив друга и поставив между ними низенький журнальный столик? Кстати, юбочка у девушки могла бы быть и покороче. К самой девушке претензий нет — симпатичное личико, макияжик, красивые ножки — а вот длина юбки прямо как будто из довоенного времени. Ну разве же так можно?
***
Со стороны посмотреть, всё в стране шло, как обычно. Но это было только на первый взгляд. Уже третий день органы Госбезопасности работали в чрезвычайном режиме. И не только в столице, но и по всей стране по ночам горели окна рабочих кабинетов. Понятное дело, на периферии работа велась не столь интенсивно, как в столице, но тоже гораздо интенсивнее обычного.
Разумеется, такая их активность не осталась
Понятно также и то, что их шевеления не остались незамеченными и органами контрразведки Советского Союза. Высшее руководство страны было проинформировано, но, к сожалению, какой-либо значимой реакции с их стороны пока что не последовало.
Во время многочисленных встреч на Старой площади Юрий Владимирович настаивал на том, что конфронтацию нужно как можно быстрее заканчивать, а для этого пригласить Колокольцеву на переговоры. Вежливо пригласить! С его точки зрения результатом встречи должно стать отступление обеих сторон на первоначальные позиции. Колокольцевой должны быть даны гарантии неприкосновенности, возвращены отобранные должности и, в качестве извинения за причинённые неудобства, следует предложить ей какое-нибудь отступное. Со своей стороны она должна пообещать, что они с её подопечным отказываются от всякого рода публичной активности и снова уходят «в тень».
Если Подборный был в основном с его предложениями согласен (он не говорил, но очень уж пугала его перспектива попасть под разборки сильных мира сего, если дальнейшее противостояние приведёт к демонтажу или просто к серьёзной деформации государственной власти), то Смыслов и Пельше настаивали на ужесточении репрессивных мер по отношению к Колокольцевой и к её подопечному. Посмели даже обвинить аппарат Госбезопасности в беззубости! Брежнев же занял нейтрально-выжидательную позицию. Вопреки любой логике решил подождать следующего вторника. Почему-то тоже полагал, что Колокольцевой не хватит духу, чтобы эскалировать ситуацию.
Громом среди ясного неба прозвучал звонок полковника Телюпы, раздавшийся в огромной приёмной Председателя КГБ утром в пятницу 9-го апреля. Если быть точным, то Телюпа позвонил в 9-05 московского времени. Елена Петровна сотрудник очень опытный. Уже по тону, с которым молодой полковник к ней обратился, она поняла, что дело нешуточное, а когда он пояснил, что звонит из Иркутского мединститута, что у него имеется совершенно неотложная и чрезвычайно важная информация, что через сорок минут он рассчитывает быть в здании управления КГБ по Иркутской области и хотел бы, чтобы Юрий Владимирович или кто-нибудь из его замов находился неподалёку от комнаты спецсвязи, она поняла, что дело и впрямь серьёзнее некуда! Иначе не посмел бы Телюпа так разговаривать. Мелковата у него должность для этого!
Глава 21. Сергей Телюпа и Саша
Пятница, 7 апреля, 07:30 московского (12:30 иркутского) времени
Чтобы понять, что так взволновало Сергея Телюпу, нужно, наверное, вернуться на час назад и посмотреть, чем он в то время занимался.
Саша Кузнецов в сопровождении Кати Карташовой сходил на большом перерыве в буфет, после чего они с ней расстались: Катя пошла на лекцию, а Саша отправился в ректорат. Своей подруге он сказал, что тётя Марина попросила его зайти туда и забрать какое-то пришедшее на адрес ректората письмо для неё. На самом же деле Саша соврал. Ни в какой в ректорат он не заходил и никакое письмо для Марины Михайловны туда не приходило, а направился он прямиком к первому отделу. Кабинет начальника первого отдела пару дней назад занял полковник Телюпа, своей властью отправив законного хозяина кабинета в отпуск за два года.
Попросив секретаршу доложить о нём, Саша потолкался у входной двери, а когда его пригласили, зашёл в кабинет, плотно затворив за собой обе двери небольшого тамбура. Кивком поздоровавшись с Сергеем Васильевичем, Саша без приглашения присел на свободный стул рядом со столом нового хозяина кабинета и негромко начал:
— Марина Михайловна передаёт вам привет и просила передать кое-что Юрию Владимировичу.
Сергей кивнул, не поднимая глаз от своего блокнота. Саша продолжил:
— На сей раз трансляцию будем вести не только на Москву и Московскую область, но и на Ленинград. Ленинградцы тоже интересуются, я узнавал. И они имеют точно такое же право знать, как и москвичи! Заодно разберусь с тамошними «глушилками». И ещё передайте, что пеленгация им ничего не даст. Их пеленгаторы будут указывать на Останкинскую башню в Москве и на локальные телевышки в других городах. Мы же должны об удобстве телезрителей подумать, верно? Чтобы не пришлось людям их комнатные и коллективные антенны перенастраивать. Так что помехи можно будет ставить, не выжидая шестидесяти секунд. И мне, и вам проще будет. Я их быстренько ликвидирую и можем расходиться по домам. Кстати, пеленгаторы я не собираюсь ломать. Пусть не волнуются. Во-первых, это имущество военное, а во-вторых, они мне не мешают.
— Теперь следующее, — нахмурился он. — Погодите писать. Сначала послушайте... Поскольку в Загорске на вторник намечены очень серьёзные мероприятия по противодействию, как то: блокирование с помощью внутренних войск всех ведущих к Лавре улиц; блокирование проходов в саму Лавру; снайперы на крышах высоких зданий; лавки с выпечкой, дефицитной колбасой и водкой; духовой оркестр; армейские агитационные громкоговорители и прочая лабуда — я сразу перехожу к плану «Б». Вы должны будете передать Андронову следующее: вот теперь пишите! Идея раздать участвующим в оцеплении солдатам боевые патроны и принесение нескольких из них в жертву снайперам, с целью вызвать беспорядочную ответную стрельбу по горожанам, хороша, но очень уж бессовестна. Я понимаю Смыслова. Он хочет таким бесчеловечным способом свалить вину за беспорядки на нас с Мариной Михайловной, одновременно замазав нас кровью и развеяв сложившееся мнение о нас, как о людях добрых. Ход хитрый, но у него ничего не выйдет, потому что мы о нём знаем. Насчёт снайперов он сегодня будет разговаривать с руководством ГРУ Генштаба, но не факт, что сумеет договориться, и не факт, что даже если руководство согласится выделить для этой цели пару — тройку своих спецов, те согласятся стрелять по солдатам. А я непременно вмешаюсь и помогу этим офицерам принять правильное решение. Они в конце концов нормальные люди, чтобы просто так убивать ни в чём не повинных людей. Да и не военное время сейчас, чтобы опасаться ответственности за неисполнение приказа...
Он опустил глаза, вздохнул и продолжил:
— У этих двоих — я имею в виду Смыслова и Пельше — состоялся разговор тет а тет, в результате которого они пришли к единому мнению. Оба согласились с тем, что исходящая от нас для существующего в стране строя угроза перекрывает любые возможные выгоды от нашего с ними сотрудничества. Они заблуждаются и в том, что фантазируют о каком-то будущем сотрудничестве, и в том, что мы можем представлять хоть какую-то угрозу для простых людей. Мы с Мариной Михайловной боимся прозевать ещё какую-нибудь подлость с их стороны, поэтому вынуждены будем прямо сегодня вывести их из игры. Уложу на больничную койку на пару недель и того, и другого. Если будут артачиться и не оставят попытки уничтожить или скомпрометировать нас, я перейду к более жёстким мерам. Прошу вас объяснить Андронову всё это. Он должен понимать, что происходит, и попытаться объяснить логику наших действий Брежневу. Ему, кстати, тоже пора уже определиться...