Противостояние II
Шрифт:
— Не вру! Я тебе больше скажу, Юлька: такие переходы он может открывать не только в настоящее, но и в прошлое! Представляешь?
— Ого! Серьёзно?
— Вполне. В прошлом мне пока что побывать не удалось, но перемещаться в пространстве через эти нуль-переходы мне с ним уже трижды доводилось. Сегодня будет четвёртый раз.
— Ни фига себе… Слушай, Серёга, если это такой развод, я сильно обижусь. Поклянись, что это не шутка!
— Вот те крест! — Серёга быстро перекрестился и даже глаза от усердия выпучил.
Похоже, и правда не врёт.
— Боишься? — спросил он её.
— Не-а, не
— Я думал, ты уже немного адаптировалась. Целая неделя прошла.
— Ты про Вологду?
— Угу, с тем, что там случилось.
— Да нет, я уже начинаю привыкать. Дед с бабулей сегодня у нас были…
— Погоди! О них потом. У нас будет время поговорить. Сначала о деле.
— Давай говори.
— Сейчас полчетвёртого. Тебе нужно будет хотя бы пару часиков поспать. Ну и мне тоже. Может, пойдём ко мне? Тебе здесь поспать не дадут. Мать наверняка удивится, если ты сейчас уляжешься. Ещё подумает, что заболела.
Она смешливо фыркнула.
— А там мне ты спать не дашь. А то я тебя не знаю.
— Нет, только поспать! В самом прямом смысле! — рассмеялся Серёга. — Обниму тебя и будем спать! Только обниму! Честно!
Конечно же, он не выдержал, и его обещание «только обнять» закончилось тем же, что и всегда, но она не рассердилась. Если бы случилось чудо великое, и он действительно сдержался, наверно, не выдержала бы она сама. Это сильнее её. И сильнее его. И они оба давно это поняли.
Сейчас её голова лежала на сгибе его руки, он прижимался к ней сзади, другая его рука обнимала её живот, а её рука на всякий случай придерживала эту руку, помогая ей справляться с собой и не лезть туда, куда её не звали, потому что хватит на сегодня, и, вообще, они здесь собрались, чтобы поспать, а не заниматься всякими глупостями.
Почему им нельзя каждый день и каждую ночь засыпать вот так — обнимая друг друга? Это же так просто и так естественно. Хорошо, что мама, хоть и всё понимает, но не возражает против их встреч, а папа, кажется, пока что ни о чём не догадывается…
Проспали до шести. Потом пришлось возвращаться, чтобы мама не волновалась. Договорились с Серёгой так: она ложится спать, но одежду и обувь для ночной «прогулки» готовит заранее, чтобы не пришлось терять время на поиски. Будильником, к сожалению, воспользоваться было нельзя. Родительская спальня через стенку, а мама спит чутко и может проснуться от его звона.
Серёга предложил выход из этого затруднения. Сказал ей дождаться, когда родители уснут покрепче, — они укладываются в половине одиннадцатого, а к одиннадцати обычно уже засыпают, — а потом тихо переодеться и осторожно квартиру покинуть. Дал ей фонарик, чтобы она могла ориентироваться в темноте коридора и комнат, не включая света. Ключ от их квартиры у Юли имеется, а тётя Галя предупреждена. Так что случайное столкновение Юли с тётей Галей в коридоре или на кухне их квартиры к неожиданностям не приведёт.
Серёга сказал: «Мы с тобой плотно позавтракаем у нас на кухне, прежде чем отправляться в дорогу». Мысль и в самом деле здравая. Обычно-то ночью есть не хочется, но это если ты встаёшь всего на пару минут, чтобы, к примеру, сбегать в туалет или на кухню, чтобы водички
***
Прошло без сучка и задоринки. Мама пришла пожелать ей спокойной ночи. Посидела рядом, растирая по рукам ночной крем, и они немного поболтали. Мама вспомнила о том, что застала их с дедом на лестничной площадке и спросила о теме их разговора. Пришлось немного врать. Сказала, что разговор крутился вокруг её камеи и вокруг Саши. Деда интересовали детали. Он сказал ей, что у него из головы не выходит та история с колоколами. Повторила фразу деда о том, что писатели часто берут сюжеты для своих книг из жизни.
Мама на это кивнула и сказала, что даже если дед что-то и напишет, то вряд ли это будет опубликовано. Очень уж эта тема далека от магистральной линии советской литературы. После этого посоветовала ей долго не читать, потому что завтра понедельник, а школу никто не отменял. Серёгу она ни словом не упомянула. Поцеловала её на ночь, поднялась и из комнаты вышла.
Юля терпеливо выжидала почти час, прежде чем выйти из своей комнаты и пройтись по квартире. Постояла под дверью родительской спальни, послушала. У них всё было тихо…
***
Она ещё не успела отойти от изумления по поводу той простоты, с которой они с Серёгой перешли из Москвы куда-то в Приморье, как новый шок! Они с ним вышли из комнаты Серёги на посыпанную крупным серым песком просторную площадку перед красивым двухэтажным особняком с белыми колоннами по фронтону. По центру площадки имелась большая клумба, на которой опираясь на лопату спиной к ним стоял русоголовый, хорошо сложенный парень в синем рабочем комбинезоне на чёрный свитер с поддёрнутыми рукавами и в чёрных резиновых сапогах. Рядом с клумбой стояла тачка с навозом, в который были воткнуты вилы с короткой рукояткой. Он смотрел на лежащую на самом краю площадки… летающую тарелку! Ну или что-то очень похожее на летающую тарелку.
Серёга взял Юлю за руку и повёл к этой «тарелке». Она послушно шагала следом. Проходя мимо клумбы, Серёга поздоровался:
— Привет, Гриша!
Парень повернул к ним голову и кивнул.
— Привет, Серёга!
Серёга сообразил, что нужно и её представить.
— Познакомься, это моя девушка. Зовут Юлей. — Потом повернул голову к ней. — Познакомься, Юлька! Это Гриша Мазин. Он работает здесь садовником.
— Привет, Юля! — поздоровался Гриша. — Только я здесь не садовник, а слуга для чёрных работ.
Серёга усмехнулся на это, но ничего не сказал. Вместо этого кивнул в сторону «тарелки» и спросил:
— Давно эта штука здесь появилась?
— Минут десять. Не знаешь, что это такое?
— Знаю. Где Саша?
— В доме должен быть. Недавно выходил на пару минут, но снова зашёл. Так что это такое?
— А на что похоже?
— Не знаю… На какой-то летательный аппарат. Только я таких ещё не видел.
Юля высвободила руку и отправилась дальше самостоятельно. Аппарат этот и в самом деле напоминал летающую тарелку из какого-то фантастического фильма. Только у этой «тарелки» не было никаких ножек. Как их? А, посадочные опоры! Так вот, никаких посадочных опор у этой «тарелки» не было. Она лежала блестящим металлическим брюхом прямо на песке.