Противостояние - попаданец против попаданца
Шрифт:
Мою беседу с немцем сложно было назвать допросом, скорее хотелось понять, что чувствуют по ту сторону фронта.
Странный был этот рассказ. С одной стороны немец был железно уверен в собственном превосходстве, умении воевать, скептически оценивал наших командиров. С другой стороны прорывались новые нотки
"сопротивление возросло… у русских есть "катюши"(дословно: сталинские органы)… эти расстояния… местное население пусть и не враждебно, но настороженно принимает фрицев (в одной деревни их роту обстрелял 16-летний пацан из местных)… многие жители пытались уйти из-под оккупации… танк Т-34 хорош, у нас такого нет…
авиация русских действует на нервы (это он про ночные налеты легкобомбардировочных полков По-2)… много потерь среди офицеров, на недели погиб друг, обер-лейтенант Куртсоффер…
Нет, снайперы не донимают… минометный обстрел тоже… артиллерия ваша — да, бьёт сильно. Позавчера разнесла батальонную кухню… "
Задумавшись на секунду, я задал вопрос:
— Гитлер совершил ошибку, напав на СССР?
Пленный чуть вздрогнул, слушая переводчика, неуверенно втянул голову в плечи и, поколебавшись, все-таки произнес:
— Да. Это ошибка фюрера. Германия понесла очень большие потери…
Очередное заседание штабов подходит к концу. Советские контрудары под Воронежем уверенно отбиты, танковая армия Лизюкова и многочисленные отдельные танковые корпуса разбиты всмятку. Ударная группировка готова начать свое неудержимое движение в донскую излучину, сметая остатки фронтов Тимошенко… Вроде бы всё пока идет в соответствии с моими планами, причем в последнее время мне всё реже приходится лично вмешиваться в ход событий — за все сегодняшние совещания мне ни разу не пришлось подавать Гитлеру шпаргалки. Кстати, интересно: это хорошо или плохо? С одной стороны вроде хорошо — события входят в нужную мне колею и уже не нуждаются в поминутной корректировке. С другой — возникает резонный вопрос: зачем теперь фюреру дополнительный адъютант, то есть я? Вопрос конечно интерееесный. Надо будет поговорить на эту тему с одним моим тутошним знакомым…
Ретроспектива…
Даже в те далекие и беззаботные времена, когда я еще только начинал планировать свой рейд в прошлое, мне уже было ясно, что один в поле не воин. Сколь угодно информированный путешественник во времени станет игрушкой в чужой игре и будет ликвидирован, как только всерьез перейдет кому-то дорогу. Такова объективная реальность. И благосклонность Гитлера тут ничего не изменит — короля делает свита, увы.
Так что если я не хочу стать жертвой несчастного случая из-за того, что какой-нибудь Борман или Гиммлер взревновал своего дорогого и любимого фюрера к новому фавориту, то мне надо обзаводиться союзниками. МОИМИ союзниками, а не теми мордоворотами из личной охраны Гитлера, которых ко мне приставили. Так что кандидатов в друзья я себе выбирал заранее, причем очень тщательно. Теперь пришло время перейти от теории к практике. А что нужно для того, чтобы расположить к себе нужного тебе человека? Правильно — нужно сделать так, чтобы он (!) был тебе обязан.
Ладно, хватит рассуждать. Отлепляюсь от дерева, которое подпирал всё это время, и решительно направляюсь навстречу, вышедшему из жилого блока, человеку.
— Разрешите обратиться, обергруппенфюрер?
Взгляд. Абсолютно не похожий на, воспламеняющий всё на своем пути, горящий взор фанатика, которым меня окатил Гитлер при первой встрече, но от того не менее страшный. Внимательный, расчетливый, оценивающий… При взгляде в эти холодные светло-голубые глаза, цвета зимнего северного неба, у меня почему-то возникает устойчивая ассоциация
— Я слушаю, штурмбаннфюрер.
— Мне бы хотелось обсудить кое-какие вопросы… без свидетелей.
Пренебрежительная усмешка.
— Мое время слишком дорого стоит, чтобы тратить его на светские беседы с адъютантами.
— Безусловно, поэтому беседа будет сугубо деловой.
Иронично приподнятая бровь и скептическая ухмылка. Если я и заинтересовал этого мастера интриг, то он это очень умело скрывает.
— Обергруппенфюреру, наверняка, известно кто я такой?
— Допустим.
— В таком случае я предлагаю сотрудничество.
Еще одна скептическая усмешка.
— Сотрудничество подразумевает взаимную выгоду. Мне понятно, какую пользу может принести дружба со мной, но вот что получу взамен я?
— Жизнь.
Тонкие брови моего собеседника удивленно взлетают вверх. Ха! Знай наших! Теперь моя очередь снисходительно улыбаться.
— Неужели мало? По-моему, более чем щедрое предложение…
Если я и выбил своего визави из колеи, то очень ненадолго. Буквально через секунду я получил от него долгожданный ответ, произнесенный вполне будничным тоном:
— Что ж, штурмбаннфюрер, я готов обсудить условия сделки более детально.
С того памятного, самого первого, апрельского разговора прошло уже три месяца и за это время я ни разу не пожалел о нем. Надеюсь, не пожалею и впредь. А поговорить с Гейдрихом действительно надо, а то мало ли…
Обергруппенфюрер СС, шеф РСХА и СД, рейхспротектор Богемии и Моравии Рейнхард Тристан Ойген Гейдрих изволил пребывать в отличном расположении духа. По крайней мере, так мне сообщил один из адъютантов, с которым я перекинулся парой слов в курилке. Нет, сам-то я не курю, но в курилку забегаю регулярно. Где же еще можно как следует погреть уши и почесать языком? Только там! Вот и пользуюсь, по мере возможностей. Заодно завожу новые знакомства, узнаю много нового и просто вживаюсь в мир XX-го века. Вроде получается. По крайней мере, мой немецкий язык значительно улучшился.
Так, не о том думаю. Сейчас речь не о моих лингвистических достижениях, а о том, в каком настроении Гейдрих явился в винницкую ставку из своей очередной инспекторской поездки в протекторат. Заодно проверю: насколько хорошо ко мне относятся коллеги по адъютантскому цеху.
— Разрешите войти, обергруппенфюрер?
— А, Макс, заходи, заходи. Всегда рад.
Хм, похоже, мой курящий собеседник не соврал — Гейдрих и вправду выглядит жизнерадостно, насколько это вообще возможно для предельно циничного и расчетливого интригана высшего ранга. Значит, с высокой долей вероятности, можно заключить, что прочие штабные низшего звена, с которыми я точу лясы в курилке, не считают меня чужаком, над которым можно подшутить за здорово живешь. Это радует!
— Привет, Рейнхард! С чего такой веселый?
— Твоими стараниями, Макс. Может, подкинешь еще повод для радости?
— Всё может быть. Но сначала ответь: что удалось нарыть по заговору?
— О! Много чего, Макс, очень много.
— И?
— В общем, ты был прав — не стоит торопить события, но приглядывать за ними надо.
Я хмыкаю:
— Всё темнишь?
Гейдрих довольно ухмыляется в ответ:
— Работа у меня такая. Так всё-таки, чем обязан твоему сегодняшнему визиту? Ведь не о заговорщиках же ты так беспокоился, а?