Противостояние - попаданец против попаданца
Шрифт:
Комдив рассказывал о этих тяжелых боях, упоминал десятки фамилий отличившихся, словно бой еще продолжался. Это было не банальное самооправдание, хотя и оно тоже. Даже с изрядной долей. Но по тому, как он горячо старался защитить не себя, а своих людей от обвинений, не дай Бог, в трусости и паникерстве, было заметно, что даже в отчаянном положении соединение не сложило руки. Попавшие под удар части не разбежались по лесам и балочкам, а продолжали сражаться, сохранять управляемость, то есть дрались как единое целое.
Стараясь не перебивать,
Постепенно Урванцев успокоился и разговор перешел в деловое русло. Основные причины поражений все те же. Дивизия перебрасывалась из тыла, вступила в бой буквально с колес. Комдив даже толком не знал, кто соседи слева-справа. Разведку провести не успели. ПРИКРЫТИЕ С ВОЗДУХА ОТСТУСТВОВАЛО, А СВОИХ ЗЕНИТНЫХ СРЕДСТВ БЫЛО явно НЕДОСТАТОЧНО… Дивизии еще повезло, что немецкие подвижные части не давили на нее особенно, обошли и оставили "засыхать на корню" в ожидании своих вторых эшелонов (пехоты), а сами рванули к Дону.
— Ну, быстрее поправляйтесь, и возвращайтесь в родную дивизию, — закончил я очередной тяжелый разговор. Но и не придти сюда я не мог. Везде я старался собирать информацию из первых рук. Очень важно было уловить настроение в войсках. С каждым бойцом не поговоришь, а вот средний-высший комсостав весьма показателен.
На обратном пути в штаб пережидали бомбежку. Ю-87 девятками заходили на переправу, бомбили и сам городок. Наши огрызались редким огнем зениток и заливистым лаем счетверенных пулеметов.
Шоферу, тому самому дядьке-сталинградцу, пришлось покрутить баранкой, объезжая свежие воронки на улице, ведущей к окраинным домам. В них, под прикрытием небольшой рощицы и располагался штафронта. В разных частях поднимались к небу черные столбы дыма от горящих домов.
Штабу фронта стоит переехать на другой берег, — мелькнула мысль. И тут же пропала, вытесненная другой: — с военной точки зрения это может и правильно. Но с психологической… отойдет комфронта, за ним потянутся командармы; потом штабы дивизий и корпусов. И все-таки, оставлять такую цель в известном противнику месте нельзя. Перекинувшись парой фраз с Еременко, договорились:
Штаб фронта все-таки отвести за Дон. Самому Еременко с группой генералов и офицеров остаться здесь, развернув ВПУ где-нибудь поблизости от Калача, но не в самом городе.
Что мне понравилось, генерал тут же отправил группу бойцов-саперов во главе
Интересно: откуда такие люди берутся? Взял и испортил мне с утра настроение, паразит! Причем не со зла, а из самых лучших побуждений! Ну и кто он после этого?! А еще лучший друг называется! Да что там лучший — единственный. Оберштурмфюрер СС Ральф Бауманн — адъютант батальона личной охраны фюрера. Здоровенный верзила двухметрового роста, способный не то что подкову согнуть, а и лом узлом завязать. По крайней мере, при взгляде на него именно такое чувство возникает. И при этом спокойный как теленок, я бы даже сказал застенчивый. Странное сочетание, да? Я, когда с ним познакомился, очень удивлялся поначалу. Потом привык. Мало ли? У каждого свои странности…
А другом Ральф оказался хорошим — настоящим. Собственно, я только теперь-то и начал понимать, что такое настоящий друг, в будущем такого как-то не было, не принято. Там или расчет, или общие интересы, или еще что-то, совсем уж странное, но это всё не то. Черт, даже не знаю, как описать! Но вот просто есть у меня теперь друг, который за меня и в огонь и в воду, не ради выгоды или там еще чего, а просто по дружбе. Есть, а скоро не станет. Причем я же сам к этому руку приложил! Ради дружбы, ага. Парадокс, блин, а ничего не поделаешь. Вот такие дела.
А началось всё с того, что Ральф как-то попросил меня помочь ему перевестись на фронт. Я поначалу даже не врубился, думал: мало ли какие тараканы у парня завелись? Может подвигов захотел, победных реляций наслушавшись, или орденоносные знакомые абструкцию устроили, и решил всем нос утереть? Вообще-то с ним такое возможно — впечатлительный он и довольно наивный, как по мне. Простодушный, можно сказать. Так что на всякие подколки ведется легко. Ведется-то ведется, но это явно был не тот случай, потому что на фронте Ральф уже БЫЛ. Зимой его (тогда еще простого взводного в звании унтерштурмфюрера) вместе со всем батальоном отправили под Ленинград. Так что про войну он знает не понаслышке. И с наградами у него всё в порядке — Железный крест 2-го класса и "Мороженное мясо" в наличии имеются. В общем, не с чего ему на фронт рваться — так я тогда думал. И ошибся.
На мое полу-шуточное замечание, что, мол, и без него как-нибудь управятся, Ральф, выглядевший с самого начала разговора каким-то сконфуженным, сперва совсем стушевался, а затем… Затем этот мордоворот, краснея и запинаясь, стал мне сбивчево объяснять, что он должен, обязан, что не может иначе, когда его Родина сражается не на жизнь, а на смерть, что он — солдат и его место на фронте… А я слушал этот лепет и ПОНИМАЛ, что он действительно не может иначе. И в тоже время Я НЕ ПОНИМАЛ! Я просто не мог понять: ПОЧЕМУ?