Противостояние (сборник)
Шрифт:
— Так же, как сейчас.
— Это меня и удивляет.
— Вам бы хотелось, чтобы я бросился на шею? Вы сделали то, что обязан сделать каждый честный человек на вашем месте. Вы просто добросовестно выполнили свой служебный долг.
— Ну и уговорились. В тот раз я тоже выполнял свой служебный долг, когда говорил вам об изнасиловании. Впрочем, изнасилование и убийство — это близко. Давайте, товарищ Морадзе, начнем работу. Меня интересует, в какое время к вам пришел Кешалава.
— Не
— Я предупредил вас о ложных показаниях.
— Именно поэтому я вам так отвечаю.
— У него был чемодан?
— Не помню.
— Вот санкция на обыск.
— Я обыскал все помещения после вашего отъезда. Никакого чемодана не было.
— Нам придется поискать еще раз.
— Это ваше право.
— В котором часу вы ушли в маршрут на следующий день после того, как здесь появился Кешалава?
— Как обычно, в девять.
— Кто оставался в лагере?
— Никого.
— Больных не было?
Морадзе на мгновение задумался.
— Кажется, был больной. Да, да, больной тогда был. Я могу уточнить по дневнику.
— Когда вы вернулись, Кешалава ждал вас?
— Да. Я отвез его на «газике» вниз после того, как мы вместе поужинали.
— Он был без чемодана?
— Он был без чемодана.
— Вы это помните?
— Это я помню.
— Мог ли он прийти к вам накануне, но оставить чемодан на веранде?
— Мог.
— Вы не видели чужого чемодана на веранде?
— Я не обратил внимания. На веранде всегда много чемоданов и рюкзаков — их оставляют альпинисты.
— А спрятать среди чемоданов и рюкзаков альпинистов маленький чемоданчик можно?
— Я не пробовал.
— Вы такую возможность допускаете?
— Допускаю.
Сухишвили пригласил своих сотрудников и сказал:
— Давайте, товарищи, начинайте обыск. Понятых возьмите. Объясните им, что мы ищем и почему это надо обязательно найти.
Морадзе налил себе молока, выпил, вытер рот платком и посмотрел на альпинистов, которые толпились на волейбольной площадке.
— Скажите, пожалуйста, ребятам, — попросил Морадзе, — чтобы они были свободны. Могут позагорать возле водопада.
— Сейчас скажу, — ответил Сухишвили, рассматривая карту района, укрепленную на стене. — А эту карту кто рисовал?
— Я.
— И тропы вы наносили?
— Конечно.
— А что значит вот это?
— Этот знак говорит о наличии змей.
— Когда у вас был Кешалава, карта была на стене?
— Да. Мне кажется, да.
— В районе, где много змей, нельзя ходить?
— Почему? Можно. Только надо надеть резиновые сапоги.
— У вас есть такие сапоги?
— Конечно.
— А что за район — этот змеиный заповедник?
— Это не заповедник, я же сказал вам. Там камни, неподалеку
— С километр отсюда?
— Семьсот сорок два метра.
— Где у вас обычно хранятся сапоги?
Морадзе кивнул в сторону веранды:
— Там. Но они не хранятся. Просто стоят.
— Кешалава не просил у вас сапог?
— Не помню.
— Он при вас рассматривал карту? Спрашивал об этом месте?
— Не помню.
— Почему вы так отвечаете?
— Потому что я действительно не помню этого.
— В змеином месте можно спрятать чемодан?
— Можно.
— А где здесь еще можно спрятать чемодан?
— Всюду. Двадцать пять квадратных километров округи в нашем распоряжении.
— Кешалава когда-нибудь ходил с вами по здешним местам?
— Нет… Кажется, нет. По дороге мы с ним, естественно, гуляли, это я помню.
— По дороге в горы или на равнину?
— И там и там.
Сухишвили внимательно посмотрел на Морадзе. Тот выдержал этот взгляд. Он сейчас не усмехался, и лоб его был пересечен двумя резкими морщинами.
Через полчаса все альпинисты после того как Сухишвили, собрав их, объяснил задачу, разошлись пятью группами в поисках чемодана. Сухишвили отправился с той группой, которая решила прочесать «змеиный» район. К вечеру альпинист Габуния нашел чемодан, обернутый в полиэтиленовую клеенку. Чемодан был завален камнями неподалеку от леса. Внимание Габунии привлекли нарезы на деревьях. Они были свежие, желтая смола еще не превратилась в коричневые, бугорчатые наросты.
В чемодане лежали рубиновые иглы, сорок семь гранатов и тридцать пять тысяч рублей.
Первым, кого увидел Сухишвили, вернувшись в лагерь, был Морадзе. Он стоял возле своего домика и задумчиво жевал травинку. Сухишвили хотел сразу же сесть в машину и уехать. Но он заставил себя подойти к Морадзе. Он долго стоял против него и смотрел ему в глаза.
— И все-таки, — сказал наконец Сухишвили, — мне очень не хочется, чтобы в лаборатории обнаружили отпечатки ваших пальцев на клеенке или на чемодане. Очень не хочется.
В КОНЦЕ КОНЦОВ
1
Когда Костенко вышел из больницы, Садчиков успел проверить многих людей. Оставалось двести семнадцать Паменовских, Таменовских, Паметовых, Таменовых, Тиманевых и Паменовых. Однако предварительная проверка говорила о том, что из этих двухсот семнадцати только сорок два могли быть отнесены к зыбкой категории «подозреваемых».
— Знаешь, дед, — сказал Костенко, — что-то мне сдается, мы с тобой маху дали. Мы решили навязать Пименову свою логику. Иногда это сходится, но тут случай особый.