Противостояние
Шрифт:
– Мы его уже закончили, брат! – не соизволив и оглянуться, отвечал кардинал. – Погляди на их одеяния, это же наряды для сатанинского шабаша. Кроме того, у главаря были при себе катарская «библия» и распятие, а у женщин, вплоть до этой, – он брезгливо указал на старуху, – на теле и одеждах обнаружены следы самого что ни на есть гнусного разврата. Так что дело осталось лишь за тем, чтобы произвести все предписанные процедурой инквизиции действия и правильно оформить полученные показания. До вечера управимся. Правда, Швальбе?
– Куда уж проще! – отвечал корноухий арбалетчик, выходя из сарая. – Сперва каждого побреем
Кардинал, плотоядно втянув воздух, пропахший страхом катаров, кивнул и скрылся в глубине дома. Арбалетчики начали загонять пленных в подвал.
Карл, объятый лихорадочным ужасом, пробрался поближе к дверям узилища и, дождавшись, когда мимо него будут проводить Арабель, тихо, чтобы слышала одна лишь девушка, произнес:
– Я спасу тебя, слышишь! Признавайся во всем, соглашайся на все, только бы избежать пыток. Завтра утром в Фожерен прискачут подчиненные мне рыцари, и мы вместе уедем в Майнц, где никто не посмеет тебя тронуть и пальцем!
Девушка, выслушав Карла, кивнула, но не очень уверенно и, стараясь не споткнуться, зашагала в черноту погреба по высоким и неровным ступенькам.
В доме началась суета. Хлопали двери, со всех сторон доносились ругань савойцев и жалобы инквизиторов. В допросную тянули старосту и членов его семьи. Несколько арбалетчиков седлали коней, чтобы исполнить поручение кардинала.
В суматохе никто не заметил, как через боковую калитку, ведя за собой Карлова мула, осторожно выбрался Зигмунд. Отойдя задами на безопасное расстояние, секретарь забрался в седло, ударил пятками покладистое животное и начал удаляться по дороге, ведущей в Арль.
Карл, посланный кардиналом в местную лавку, чтобы закупить побольше пергамента и чернил, смотрел ему в спину и тихо молился о том, чтобы его послание поскорее оказалось в руках у Дитриха.
Глава 5
Карл проснулся от громкого стука в дверь. Открыв глаза и оглядевшись по сторонам, священник понял сразу две вещи. Первое – он лежит не на сене, а на относительно мягкой кровати. Второе – судя по солнцу, дело
– Попозже! – Карлу казалось, что он проорал это слово во всю глотку, однако изо рта его вырвался лишь глухой и сдавленный сип. Впрочем, этого оказалось достаточно. Стук прекратился.
Карл сел и опустил ноги на пол, мучительно пытаясь припомнить, как он сюда попал. Шаря взглядом по комнате, он обнаружил рядом с кроватью стол, а на столе – кувшин. Протянул руку, взял. В глиняном сосуде плескалась какая-то жидкость. Карл принюхался. В нос ему ударил терпкий запах – вино! Священник, словно похмельный пьяница, сделал пару глубоких глотков.
Ломота, терзающая члены, помалу начала отпускать, в голове зашумело, но быстро прошло, да и вата из ушей чудодейственным образом испарилась. Прояснившись, голова заработала в полную силу, и Карл вспомнил все…
Вчерашнее дознание кардинал Годэ проводил в темпе сбора персиков при надвигающейся буре, грозящей посбивать с веток нежные фрукты. Либо последним маневрам внутри оборонительного строя, в то время когда противник уже надвигается, развернувшись в конную лаву. Едва за пойманными катарами захлопнулась дверь подвала, как во двор, словно баранов на бойню, загнали «свидетелей», на которых указал староста. Годэ занял привычное место в облюбованном кресле, Швальбе у пыточного стола, рядом с которым уже была обустроена дыба, а Карла усадили на секретарское место, и пошла писать инквизиция…
Арбалетчики по одному извлекали катаров из темницы и передавали их доминиканцам. Привычные к дознавательской процедуре монахи раздевали подследственных, и в поисках сатанинских отметин брили их начисто, от паха и до макушки, включая и подмышки с бровями. В комнату для допросов эти несчастные попадали в голом и довольно нелепом виде, где их уже ждали свидетели.
Годэ при появлении очередного еретика задавал для порядку вопрос об имени и роде занятий, после чего, откинувшись в кресле, наблюдал за происходящим, а к допросу приступал брат Ансельм. То, что производил доминиканец, собственно и допросом-то не было. Он задавал пару механических вопросов свидетелям, после чего предлагал арестанту немедленно сознаться в своих грехах. Совершенный тут же согласился на все и предложил любую посильную помощь, старуха злобно шипела и норовила доплюнуть до кардинала, а толстая баба причитала и жаловалась на жизнь.
Вне зависимости от того, что отвечал подследственный, его тут же передавали Швальбе, который при помощи двух подручных вздымал жертву на дыбе и, поигрывая в руках одной из своих заковыристых железяк, повторял заданные вопросы, ласково потыкивая подвешенное тело в самые уязвимые места. Карл, как того требовала процедура, записывал каждое слово, произнесенное обвиняемым.
До смерти перепуганные свидетели, не желая оказаться на дыбе, наперегонки обвиняли односельчан во всех смертных грехах, которые им приходили в голову, от сатанинских шабашей и пития крови невинных младенцев до рукоблудия и воровства моркови с соседского огорода.