Противостояние
Шрифт:
Поэтому решили идти на Качу, принять там подкрепление, с уже подходившего к берегам Крыма второго конвоя, после чего действовать сообразуясь с обстановкой. Кача должна была стать второй базой снабжения. Выбор пал на нее по двум причинам: близость к Севастополю, как к цели кампании; близость к Евпатории и прикрытие ее двумя естественными водными рубежами. {128}
Евпатория с этого момента переставала быть главной базой, [3] превращаясь в резервный пункт, с которого можно было создавать видимость угрозы северному Крыму и Перекопу, оттягивая таким образом русские войска.
3
Называя
Что касается Перекопа. Вскоре после начала кампании, когда всем стало ясно, что она затягивается на неопределенное время, в Англии и Франции подвергли обструкции своих главнокомандующих, которые после успешного Альминского сражения не блокировали Перекоп и не лишили русских возможности получать подкрепления и снабжение.{129} В военной истории это распространенная ошибка, когда военачальник, видя ближайшую цель, кажущуюся ему слабой, не предпринимает мер по изоляции части театра военных действий, и в результате вместо того, чтобы вдосталь «насладиться» уничтожением загнанного в угол противника, вскоре вынужден отбиваться от неприятельских войск как с фронта, так и с тыла или фланга. Последний тому пример — действия грузинских войск во время войны «08.08.08» в августе 2008 г. Тогда вместо того, чтобы заблокировать Рокский тоннель, они кинулись на, как им казалось, беззащитный Цхинвал, там увязли в уличных боях и попали под сокрушительный удар Российской армии.
Гарнизон Евпатории решили не увеличивать, ограничившись несколькими турецкими батальонами. В их поддержку провели мобилизацию добровольцев из числа местных крымских татар, которых союзники решили использовать в своих интересах. Число таких пособников интервентов было ограничено милицией — до 800 чел. (им были выданы «пики, пистолеты, сабли и частью винтовки»), организованной для защиты мусульманских деревень от мародеров, гарнизонной службы в Евпатории и для разъездов вокруг города. Татары проявили серьезную активность, записываясь в ряды этой милиции («множество верховых и пеших татар успели уже, как вороны, слететься в Евпаторию… десятки их вписывали имена свои в списки волонтеров»), питая надежду на то, что им дадут пограбить. (Эту «кость» союзники с турками — сами охотно занявшиеся мародерством и насилиями — татарам и бросили, также велев окружить город конной цепью, дабы вылавливать беженцев.)
Но одно дело чистить дома обывателей, а другое — гоняться по степи за уже обчищенными жителями, удирающими от бесчинств и прочих сомнительных «удовольствий» оккупации. Потому, при первом удобном случае, «…когда их стали учить, то большая половина татар разбежалась».{130}
10 (22) СЕНТЯБРЯ 1854 г. ПО СЛЕДАМ РУССКОЙ АРМИИ
23 сентября ранним утром громкий бой французских барабанов и пение английских горнов разбудили окрестности бивака. Французы были на ногах с первыми лучами солнца, склонность же англичан опаздывать, и при этом всегда приходить вовремя, становилась системой. Армия Ее Величества не тронулась с места, пока не собрала все свои пожитки и не попила утренний чай. Союзники смеялись, но терпели.
В 7 утра марш начался. {131} Хорошему настроению способствовала чудесная погода, установившаяся в эти дни, которую Мендс считал божьим провидением. {132} В России это время года называли (и называют) более прозаично: «бабье лето».
К устью Качи подтянулся флот, прикрывая подходившие в походном порядке пехотные дивизии и поджидая подходившие из Варны транспорты. Действий в сторону Севастополя моряки не производили, ограничиваясь дежурством разведывательных кораблей,
4
С этого момента названия кораблей союзного флота мы будем давать в русской транскрипции.
Офицер парохода «Нигер» Леопольд Хейт был удивлен, что почти все французские и английские корабли стоят у Качи, Альмы или в Евпатории, а блокады входа в Севастопольскую бухту как таковой нет, и русские корабли едва ли не свободно сообщаются с Николаевом.{133} Только 10(22) и 11(23) сентября Дандас отправил «Самсон» на разведку к Севастополю,{134} откуда тот вернулся в тот же день. Командир «Самсона» кептен Джонс доложил, что в крепости происходят серьезные изменения. Русские интенсивно укрепляют северную сторону, устанавливая там тяжелые орудия, обстрелявшие корабль с дистанции 4000 ярдов, и вход в бухту.{135}
От Альмы до Качи союзники сохраняли предбоевой порядок, ежеминутно ожидая столкновения с русским арьергардом. У британцев он оставался прежним, у французов несколько изменился. Турок, видимо убедившись после сражения на Альме в их высокой боеспособности, подтянули вперед и поставили на ближний к морю фланг в колоннах батальонов для связи с флотом. Рядом с ними, немного левее, шли два эскадрона кавалерии: спаги и африканские егеря. Далее в колоннах батальонов шли в линию 2-я, 3-я и 4-я дивизии. За ними обоз, артиллерия, саперы. Арьергард — 1-я дивизия.{136}
15–16 км. марша не представляли особого труда, весь путь был усеян тем хламом, который всегда указывает путь отступления потерпевшей поражение армии: брошенные обозные телеги, имущество, снаряжение, раненые, больные, умершие. Именно таким увидел пространство до Качи офицер штаба генерал-майора Лукана Уолкер.{137} Именно таким его описывают почти все офицеры и солдаты союзных армий, шедшие в эти дни по крымской земле вслед за уходившей на юг русской армией.
Ориентируясь по столь необычному компасу, после 14 часов{138} того же дня войска прибыли на Качу, где, перейдя ее вброд, остановились на ночь.{139} На берегу обнаружили некоторое количество брошенных русскими повозок, в том числе с запасом на 20000 снаряженных патронов. Англичане, осмотрев трофей, отметили их удобство и возможность быстро использовать боезапас в бою.{140}
Удивил союзников мост через Качу, который русские даже не пытались разрушить, что лишний раз свидетельствовало о поспешности отступления.{141} Этот «подарок» позволил без особых затруднений переправить на южный берег реки артиллерию и обоз. Перейдя по нему, остановились лагерем «…на приморской возвышенности, севернее Бельбекской долины».{142}
Сент-Арно еще имел силы быть верхом и наблюдать за переправой, хотя его лица уже коснулась «маска смерти», делая его похожим «…на оживший труп». {143} Полковые музыканты играли для своего главнокомандующего любимую им мелодию «Фуражка папаши Бюжо», но это уже не улучшало его настроения маршала, обычно начинавшего улыбаться при первых ее куплетах.
Эта песня была очень популярна среди зуавов во время Крымской кампании. Своим происхождением она обязана двум вещам: духовым инструментам арабов и кабилов, внесшим в обиход военной жизни «галерников» [5] оригинальную звучную музыку, и природной веселости парижан, из которых в основном формировались полки зуавов, породившей массу метких словечек, анекдотов и песен, резко отличавших их от всех прочих французских солдат.
5
Одно из многочисленных прозвищ зуавов.