Противостояние
Шрифт:
— Не будем о грустном, — перебил его Николай Петрович. — Я тут тебе подарок приготовил, не знаю, понравится ли? — Он достал из кармана красивую коробку. — Открывай!
— Неужели там то, о чем я думаю? — Константин приподнял деревянную резную крышку и ахнул от восхищения: — Вот угодил так угодил! Настоящая коллекционная трубка! — Именинник еще раз обнял друга, но затем, уже смущенно, добавил: — Коль, послушай, это же очень дорого, зачем?
— Не дороже денег! К тому же мне особо и баловать некого!
— Спасибо тебе большое, только, все равно, неудобно…
Ресторанное веселье набирало обороты. Николай Петрович
— Я смотрю, ты тоже не любитель «праздника жизни»? — Он кивнул в сторону танцующих пар.
— Честно говоря, не очень. Давай лучше выпьем! За тебя!
— Нет, за нас! За нашу дружбу, Коля! Она дорогого стоит! Сколько лет мы знаем друг друга?
— Если не ошибаюсь, семнадцать…
— Ничего себе, семнадцать лет!
— За нас, Костя!
Выпив, мужчины замолчали. Неожиданно Николай Петрович спросил:
— Кость, как ты считаешь, может человек одновременно находиться в разных городах?
— Маловероятно.
— Я тоже так думаю. Но, понимаешь, загвоздка состоит в том, что у подозреваемой имеется неопровержимое, железное алиби!
— Так уж и железное?
— Да, весь вечер она находилась в Москве, в институтской лаборатории, с одиннадцатью студентами и преподавателем, которые, без всяких колебаний, данный факт подтвердили. А парня в то же самое время в городе Электросталь, столкнула в люк с раскаленным битумом девушка, как две капли воды похожая на подозреваемую.
— Значит, дело с «чертовщинкой»?
— Вот именно.
— Было у меня одно такое, — усмехнулся Константин. — Представь себе, молоденькая, хорошенькая девушка лет двадцати, с нежным именем Мила и загадочной греческой фамилией…
— Хочешь, угадаю, какой? — Николай Петрович подался вперед, напоминая в тот момент, породистую ищейку, взявшую нужный след.
— Неужели мы говорим об одной и той же?! Ее фамилия…
— Те-о-до-ри-ди, — медленно, по слогам, произнес следователь Беленький.
— Ничего себе! — Константин присвистнул от удивления. Рассказав об истории с повешенным Ивлевым, он загадочно посмотрел на друга. — А сейчас я тебя еще больше заинтригую…
— Валяй! — улыбнулся Николай Петрович.
— Владимир Ивлев благополучно поправился после того случая, но вот забыть свою Милу так и не смог. Как потом выяснилось, он, сначала изредка, а потом все чаще, стал наведываться к девушке. Говорил, чисто по-дружески, чтобы поддержать. Ходил он, ходил, пока в конце августа его не нашли с перерезанным горлом во дворе собственного дома. Никаких концов, только одна шокирующая подробность. В рану неизвестный «шутник» вставил раскрытый циркуль.
— Циркуль? Зачем?
— Профессиональный, дорогой. А зачем, черт его знает! Может, Ивлева убил сумасшедший чертежник? — почесал в затылке Константин.
— Ты допрашивал девицу?
— Конечно, в первую очередь.
— И что?
— Ничего. Она на тот момент находилась в Ессентуках. У нее на нервной почве, после гибели жениха, язва открылась. В санатории Людмиле прописали минеральные ванны и грязелечение. Заметь, ежедневно. Процедур она не пропускала, персонал подтвердил. Так что опять прокол. Ну и вообще, чтобы убить здорового мужика, не знаю…
— Да, загадка в стиле Агаты Кристи!
— Какая там Агата! — отмахнулся Константин. — Покруче будет!
Часть 3
НАСТУПЛЕНИЕ
Глава 1
ВЕДЬМА
1958 год. Пригород Ленинграда, старый Петергоф.
Интересная молодая дама лениво бродила по просторным комнатам нарядного особнячка конца девятнадцатого века, расположенного в самом центре города. Муж, вечно занятый важными государственными делами, опять опаздывал к назначенному времени. Сегодня они собирались посетить новый ресторан в стиле а-ля русс, где им обещали, по индивидуальному заказу, приготовить настоящий оливье с дичью, черной икрой, каперсами и стерляжью уху. Капризное выражение не сходило с ее лица, даже в отсутствие зрителей. Наконец дама остановилась перед большим зеркалом в резной оправе черного дерева. Небрежным движением скинув с плеч шелковый халат, она принялась придирчиво рассматривать свое отражение в свете уходящего дня. Увиденное заставило женщину усмехнуться: «Хороша! Высокая, статная, с пышной грудью, тонкой талией, яркими, выразительными глазами, чувственным ртом, вот только…» Дама, недовольно нахмурившись, приблизила лицо к зеркалу и с силой нажала на кончик носа. «Как у поросенка!» — сердито подумала она. Впрочем, даже этот досадный недостаток не мог испортить общего впечатления. «Все-таки хороша!» — улыбнулась женщина самой себе и вслух произнесла:
— Не скромничай, дорогая! Тебе прекрасно известно, какие замечательные веревки ты вьешь из мужчин!
Увлеченная приятными воспоминаниями, Антонина не сразу заметила чужое присутствие. Фигура, выступившая из тени, заставила ее испуганно вздрогнуть.
— Вижу, не забыла, — прошелестел знакомый голос.
Не в силах ответить, женщина кивнула.
— Тоня, Тоня! Вот она — человеческая благодарность! Думала, обрадуешься, а ты застыла, словно увидела привидение! — Нина захохотала от собственного каламбура. — Ну, давай же, очнись! Нас ждут грандиозные планы!
— Какие планы? — чуть слышно пролепетала Антонина, сразу растеряв былую уверенность.
— Как «какие»? — передразнила ее Нина. — Ты что же думала, я не появлюсь и не потребую законной платы?! Посмотри, у тебя есть то, о чем ты прежде смела лишь мечтать! Не задумывалась, откуда?
Женщина потрясенно молчала, пытаясь осознать смысл слов бабушки.
— Ты умная девочка. Послушай, никто не собирается портить тебе жизнь, напротив, в ней наступят приятные перемены!
Антонина немного приободрилась. «Действительно, чего я так перепугалась? — подумала она. — До сих пор все шло отлично. Возможно, бабушка права, и моя жизнь сделается интереснее, а то, одна рутина!»
— Вот, вот, рутина! — согласилась колдунья. — Зато впереди… Об исключительности нашего рода, надеюсь, повторять не требуется. Поэтому тебе не составит особого труда овладеть нужными знаниями. У тебя обязательно получится! — подбодрила ее Нина.
— Что получится?
— Стать ведьмой.
— Ведьмой?! Серьезно?! — растерялась женщина. Удивительное предложение никак не укладывалось в ее голове. Вспомнив о детских книжках, на картинках которых ведьма отправляла детей в печь, она скептически усмехнулась: — Мне предстоит превратиться в уродливую старуху?