Противостояние
Шрифт:
– Они тебя что, не охраняли?
– Как это не охраняли! Очень даже охраняли, у них же во всем доме сигнализация.
– Ничего не понимаю, так как тебе удалось сбежать?
– Убежала, пока они пожар тушили.
– Ты можешь толком говорить, какой еще пожар? – начал сердиться я на ее бестолковый рассказ.
– Леш, а что это с тобой за мужик, по-моему, очень даже импозантный. Он кто, грек?
– Еврей. И остынь, он тебе в дедушки годится.
– Ну, не скажи, евреи, говорят, хорошие любовники. Так вот, когда я окно открыла, то зазвенела их гребанная сигнализация. Тогда
– Ты в своем уме? Какая еще граната?!
– Леш, ты только не обижайся, я ее у тебя из сумки взяла. Ну, ту, немецкую, вторую.
– Так! А ты случайно никого не убила? Ты говори, не стесняйся!
– Леш, ты что, на самом деле, я что, дура, что ли? Я сначала собрала на кровать со всей комнаты тряпки и подушки, сделала из них гнездышко, это, чтобы осколки не разлетелись, и только потом бросила. Это, наверное, из-за тряпок пожар и начался…
– Большой пожар? – ласковым голосом поинтересовался я.
– Почем я знаю, когда рвануло, я на землю упала а потом припустилась бежать…
– Тогда откуда ты знаешь, что начался пожар?
– Так, с дороги же было видно, я ведь пешком шла, оглядывалась…
– А откуда ты узнала, что на меня будет засада?
– Это еще раньше, пока меня не заперли, Витамин своим друзьям звонил, а Андрюша им объяснял, куда ты подойти должен… Ну, правда, Леш, что это за мужик?
– Сейчас познакомишься, – пообещал я. – Девушка, – окликнул я официантку, – принесите, пожалуйста этой барышне, того же, что и нам, и еще два кофе. Пересаживайся к нам, – позвал я Ольгу.
Мы подошли к нашему столику, за которым сидел изнывающий от любопытства Гутмахер.
– Познакомьтесь, Аарон Моисеевич, это моя подельница…
– Оля, – скромно представилась террористка.
Гутмахер резво вскочил на старые ножки и галантно поклонился.
– Вы помните песенку Утесова про прекрасную маркизу? – продолжил я.
Гутмахер утвердительно кивнул головой.
– Оленька мне ее сейчас как раз исполнила.
– Врет он все, то есть, в смысле шутит, ничего я ему не пела. А что это за песенка? – заинтересовалась девушка, – я такой не знаю.
– Это естественно, ведь вы такая юная, а это седая старина! – заюлил Гутмахер. – Я вам как-нибудь непременно её спою…
– Если выживите после общения с этой хулиганкой, – перебил я новоявленного жуира.
– Между прочим, Оля говорит, что на нас в доме Дмитриева устроена засада.
– Да, да, конечно, конечно, какая прелесть! – сладко заулыбался старый хрен.
– Это кто хулиганка! Я вам, можно сказать, жизнь спасла! – возмутилась Ольга.
– В чем вы видите прелесть? – не отвечая девушке, поинтересовался я у Гутмахера.
Однако, никто из нас не успел ответить на взаимно поставленные вопросы, к столику подплыла официантка с едой для голодной девицы и прервала наши дебаты. Ольга, игриво улыбнувшись, набросилась на пищу, не переставая строить глазки Аарону Моисеевичу. Он, умильно поглядывая на нее и от полноты чувств пытался сдвинуть к ее тарелкам все наличествующие на столе специи. Возможно, я чего-то недопонимал, но, похоже, у моих «коллег»
– Что-нибудь еще хочешь? – риторически поинтересовался я, когда девушка, откинувшись на спинку стула, отодвинула от себя последнюю опустевшую тарелку.
– Что ты, что ты! – засмущавшись, ответила она, тупя глазки. – Я сыта, если только еще немножко сладкого…
– Официантка! – неожиданно пронзительно, так, что я невольно вздрогнул, закричал Гутмахер. – Шампанского, фруктов и торт!
– А Оля, того, случайно не лопнет? – совершенно не романтично полюбопытствовал я.
– Извините, Алексей! Я считал вас интеллигентным человеком, но, вероятно, я ошибся! – взвился старый пижон.
– Если бы ты пережил то, что пережила я! – вмешалась в разговор Ольга.
– Да ради Бога, пусть съест хоть два торта, я только боялся, что она лопнет и всех обрызгает! – проигнорировав Ольгину декларацию, ответил я Аарону Моисеевичу. – Только помните, что мы приехали сюда не устраивать встречу двух одиноких сердец, и нам нужно быстрее сматываться, пока «темные силы» нас не застукали.
– Так будете еще заказывать или как? – поинтересовалась недовольная официантка, отвлекшись от беседы с напарницей. – Спиртного не подаем, а из фруктов есть только яблоки…
– Спасибо, больше ничего не нужно, сколько с нас? – ответил я за всех.
– Двести шестьдесят семь рублей, – сказала официантка.
– Ни фига себе! – поразился я.
– У нас ресторан высшей категории! – с легким прозрением к моей проявившейся финансовой несостоятельности произнесла служительница общественного питания.
– Так и я о том же.
– Действительно, здесь все ужасно дорого, – согласился со мной Гутмахер, наблюдая, как я расплачиваюсь.
– Даже и не знал, что еще существуют такие цены, – признался я, когда мы вышли наружу. – За такие деньги в Москве можно выпить от силы две чашечки кофе.
– Да? А я подумал, что это дорого.
– Ну, и куда мы теперь поедем? – наконец нарушила молчание обиженная Ольга.
Вопрос был, что называется, «интересный». До ее явления я планировал сначала посетить дом Поэта, а после этого тихонько удалиться в далекую провинцию, в город Загорск, где, цитируя поэта Иосифа Бродского: «и от Цезаря далеко, и от вьюги… лебезить не нужно, трусить, торопиться», и там переждать пик активности розысков. Однако, предполагаемая засада и состояние дорог кардинально нарушили все планы.