Протока

Федотов Виктор Иванович

Когда капитан доложил Завалишину, что с моряками все обстоятельно выяснено и что один из них, старшин, Анисимов, родился и вырос на этой самой Гнилой косе, плавал тут на паруснике до призыва на флот и знает протоку наизусть, подполковник, глядя на капитана, задумчиво покрутил усы.

— А ну зовите.

Они долго проговорили с Алексеем Анисимовым. Командир полка внимательно слушал, потом сказал:

— Вот ты говоришь, старшина, о перекате, что выше верстах в трех. А как же проплывал ваш парусник через этот самый перекат?

— Тогда

осадка судна позволяла, товарищ подполковник. Была в этом перекате неширокая, метров на пять всего, впадина, на ней очень точно выверенные створы стояли. Вот опытные капитаны там и проходили.

— А сейчас как?

— Не знаю. Ведь я не бывал там пять лет, с самого призыва на флот. Помню только: уже тогда протока стала заметно мелеть.

— Вот что, — помолчав, сказал комполка. — Сумеешь отыскать это место? Эти створы или как их там… Брод нужен во что бы то ни стало, старшина. Полк должен форсировать протоку и выбить немцев с Гнилой косы. Понимаешь, какая важная задача стоит?

— Можно попытаться найти, — ответил Алексей, расстегивая в волнении тугой ворот гимнастерки. Завалишин увидел в отвороте голубые полосы тельняшки, но не упрекнул за нарушение формы. — Теперь там небось и вовсе обмелело. Оно и раньше протока была широка, но мелка. Вода до горла не доставала, только вот эта впадина, но ведь ее можно почти перешагнуть.

— Давай, старшина, действуй! — решительно произнес комполка. — Отыщешь — честь и хвала тебе. И награда не обойдет. Дело такое серьезное.

— Да разве за награду я, товарищ подполковник…

— Выполнишь приказание успешно — не помешает. Бери своих морячков и действуй. Завтра поутру и выступайте. Возвратитесь, доложишь лично мне. А сейчас накормят вас как следует — и отдыхать.

Утром Алексей повел свою группу вдоль протоки вверх по течению, держась за кустарниками. Он с трудом узнавал теперь эти места, надеялся только на створы, чтобы по ним уж точно определить, где находится перекат. Лишь к вечеру им удалось набрести на две выгоревшие проплешины.

— Сожгли створы, — сказал Алексей, разглядывая выжженные участки. — Но ничего, и эти кострища что-нибудь подскажут.

— Что же дальше, командир? — спросил Левадзе.

— Переходить будем метров на пятьдесят выше, как стемнеет. А сейчас надо заготовить ваги.

Они пролежали в кустах до вечера, наблюдая за противоположным берегом. Там, на косе, между несколькими ветхими домишками, беспрерывно двигались люди, изредка проезжали машины.

— Немцы, — прошептал радист Гришин. — Близко, даже моторы слышу.

— Домики метрах в пятидесяти от берега, — прикинул Тимур Левадзе. — Не больше. Перед ними — передняя линия окопов.

Как только стемнело, Алексей велел всем сбросить форму, взять с собой только автоматы и ваги, и они осторожно спустились к протоке. По вечернему теплой была вода, течение быстро и напористо, и пересекать протоку даже наискосок оказалось непростым делом. Но глубина радовала: уже миновали середину, а вода выше пояса не доходила.

Алексей чувствовал, что ведет ребят верно, что вот-вот должна начаться та самая впадина, узкая и коварная, из-за которой когда-то садилось на мель не одно судно. Слева и справа от подводного перешейка, по которому они продвигались, протока обрывалась вглубь на десять — пятнадцать метров. Перейти ее можно было только здесь, если он не ошибся. Нет, кажется, не ошибся.

— Осторожнее, начинается впадина, — шепнул Алексей, нащупывая вагой начавшееся углубление. Сам он никогда прежде не переходил протоку в этом месте, лишь знал о броде от односельчан.

Вода уже подступала к самому горлу, и он поднял над собой автомат. Вот она захлестнула с головой, но Алексей, успев захватить побольше воздуха, шел теперь под водой, ощущая под ногами песчаное дно. Воздуха не хватало, и он хотел уж было вынырнуть, однако дно пошло на подъем. Хватило сил одолеть впадину и ему, и ребятам. Он понял: протока обмелела настолько, что теперь ее вполне можно форсировать.

Моряки опять продвигались по пояс в воде, приближаясь к Гнилой косе. Немцы изредка пускали ракеты, которые пугающе ярко рвали дегтярную ночную темень над протокой, отражаясь в смирной черной воде. Вокруг стояла полная тишина.

Наконец они выбрались на косу, пролежали с полчаса, наблюдая, но разглядеть больше того, что приметили еще днем со своего берега, им не удалось. Песок был влажен и прохладен, стало зябко, да и время торопило, и Алексей распорядился возвращаться назад.

Чуть свет он со своей группой предстал перед командиром полка. Завалишин не спал, дожидался их. С величайшим вниманием выслушал подробный доклад Алексея.

— Ну, морячки, цены вам нет! Приказываю: по фронтовой чарке, укутаться потеплее — и спать. А ты, старшина, задержись. — Они остались вдвоем, и Завалишин сказал: — Этой ночью и начнем. Рота старшего лейтенанта Коротаева пойдет, самая лучшая. Она должна одолеть протоку, захватить плацдарм, и тогда начнем форсирование всем полком. Но первоочередная задача, старшина, самая важная — протока.

— Мы вешками на берегу обозначили и ширину переката, товарищ подполковник, — сказал Алексей. — За вешки не заходить, между ними и чуть наискосок, градусов пятнадцать против течения. Впадина чуть дальше середины.

— Нет, так не пойдет. В темноте могут и сбиться, а дело слишком серьезное. — Командир полка посмотрел ему прямо в глаза. — Силы еще остались? Знаю: со своими ребятами много ты вынес за эти дни, и если…

Алексей поднялся.

— Готов к любому заданию, товарищ подполковник. Хоть сейчас.

— Ну, прямо сейчас не требуется. — Завалишин положил ему руку на плечо. — Прошу: проведи сам роту Коротаева через протоку, так надежней.

— Понимаю. Будет выполнено!

— У тебя есть еще время отдохнуть, до вечера далеко. А сейчас иди к Коротаеву, растолкуй ему все о протоке, как мне растолковал. Пусть соберет роту — объясни все и бойцам.