Протокол «Шторм»
Шрифт:
В чужой монастырь со своим уставом, как водится, не ходят. Окинув взглядом залу и убедившись, что если он, гость, будет разбирать диван, то разбудит грохотом сурового хозяина, младший Кочетков бросил тоскливый взгляд на приоткрытую дверь спальни и печально вздохнул. Возвратившись на кухню, Пашка составил в ряд четыре табурета, погасил свет и, забравшись на свое неудобное ложе, подсунул под голову какую-то прихватку. Удивительно, но не успел он закрыть глаза, как в мгновение ока провалился в черный омут сна.
Утреннее пробуждение оказалось мучительным и отзывалось ломотой и ноющей болью во всем теле, едва Пашка открыл глаза. Неудобное импровизированное ложе отдыху не слишком способствовало. То ли поспал, то ли в темное время суток разгружал вагоны. Взглянув на наручные часы,
– Вот те на, – восторженно воскликнул младший Кочетков. – Это я даванул, кверху-то воронкой!
Вскочив, молодой человек поспешил в залу, но ни в ней, ни в спальне, ни в кабинете, ни вообще на территории данной жилплощади Дениса Панкратовича не нашлось. Вместо него на журнальном столике лежал тощий белый конверт и записка, на которой убористым красивым почерком старшего Кочеткова было выведено: «Для Павла».
Развернув записку, Пашка сморщился от неудовольствия.
«Денег я тебе оставил, – писал полпред своему племяннику. – Связь будем держать по тому номеру телефона, который тебе известен, но без крайней нужды не звони и в сомнительные истории вроде вокзальной не суйся. Чай, голова у тебя с мозгами, а не капусты кочан. С квартирой вертись сам, у меня на этот счет мысли напрочь отсутствуют, но думаю, что в любой газете объявлений пруд пруди. Купи журнал в киоске. С работой, впрочем, может, помогу, есть у меня одна интересная идея. Есть место водителя в одной ведомственной конторе. К их местному товарищу претензии большие по алкогольному вопросу. Со дня на день под белы рученьки и попросят не беспокоить. Недавно образовалось. Ниже адрес и телефон. Созвонись, сошлешься на меня. Уходя, просто захлопни дверь. Замок английский».
Ниже были выведены номер мобильного телефона и странное имя, или скорее кличка, как в самом начале решил Кочетков. Ну, скажите, кто вот просто так будет величать себя Библиотекарь? Неужто и правда? Тогда, наверное, и работа совсем плевая. Книжки туда-сюда возить. Красота. С другой стороны, в Пашкином мозгу снова зазвенел тревожный звоночек, упомянувший, что для подобного профиля деятельности хорошо бы хоть примерно знать город, а выяснить все тонкости трафика мегаполиса, будучи тут без году неделю… Ну, вы поняли. Однако к внутреннему голосу Пашка прислушивался не то чтобы часто, и известие о возможном тепленьком месте было воспринято им с энтузиазмом.
Из записки дяди, он, впрочем, уяснил одно: из квартиры его выставляют, хоть и жаловаться на полномочного представителя президента причин не было. Из милиции вызволил, протокол велел в клочки порвать. Даже приютил на ночь и денег дал. Посему следует не наглеть, а горячо благодарить любимого родственника и не рожать проблему на ровном месте. Спасибо, мол, этому дому, пойдем к другому.
Итак, дел было по горло. На повестке дня стояло несколько насущных вопросов, которые Пашка предпочел решать по мере их сложности, ну, или актуальности. У вас, возможно, сложилось впечатление, что провинциальный паренек, прибывший на заработки в город, – увалень или дурачок мягко характерный, однако ни одно из этих определений к нему не подходило. Развитый не по годам как умственно, так и физически, Павел Андреевич окончил школу с золотой медалью и собирался в институт, однако постигшее его семью несчастье – скоропостижная смерть матери – заставило Андрея и Павла Кочетковых пересмотреть приоритеты. Папашка подсел на алкоголь, а юноша пошел на местный комбинат, где работал на автопогрузчике на половину ставки. Благо знакомства у отца в городе были и с трудоустройством подростка проблем не возникло. Денег, впрочем, не хватало, и Пашка решил подрабатывать вечером в закусочной. Он носил ящики, мыл посуду, протирал барную стойку. Там же ему пришлось впервые показать себя в искусстве кулачного боя, которым, несмотря на физические данные, он не владел. Лишившись двух передних зубов, впоследствии восстановленных в местной стоматологии, и приобретя массивный фонарь под глазом, Кочетков ушел из закусочной и первым делам направил стопы в ближайшую спортивную секцию.
Его туда, к слову, не приняли. Пожилой тренер, Андрон Караваев, в прошлом чемпион мира и обладатель двух олимпийских золотых медалей по греко-римской борьбе, оглядел плотно сколоченную Пашкину фигуру и только развел руками.
–
Нет так нет. Кочетков тогда даже возражать не стал. Бесплатно позаниматься ему не довелось. Оставались платные секции. Обойдя несколько, Кочетков наткнулся на курсы армейского рукопашного боя, которые вел в платном порядке один отставной военный, вроде бы даже служивший в спецназе ГРУ. Звали мастера Иван Поддубный, и, являясь полным тезкой легендарного Ивана Максимовича, на одном этом он делал себе рекламу. Конечно, за те пять месяцев, что отделяли Кочеткова от службы в стройных рядах вооруженных сил, мастером рукопашного боя он не стал, но Поддубный деньги свои отработал, кое-какие навыки Пашка получил и впоследствии применял их в самом крайнем случае. Служил Кочетков честно, не отлынивая. Стрелял на полигоне, ползал по-пластунски, заступал в наряды, и как-то незаметно для себя оставил позади и эту веху биографии. Оказавшись на гражданке, с билетом до родного города в одной руке и военным билетом в другой, Пашка прибыл на родину и был поражен произошедшим за двенадцать месяцев изменениям.
Отец бросил пить – это новость хорошая, а вот плохая новость ждала младшего Кочеткова на письменном столе в виде пухлой пачки неоплаченных счетов. В конечном итоге все сводилось к тому, что, коли Андрей Панкратович счета не оплатит, то неприятности могут быть и у сына. Только появившись на гражданке, он впрягся в рабочую лямку, не гнушаясь самой грязной работы. Подметал улицы, вычерпывал выгребные ямы, работал ночным грузчиком, бомбил на старенькой отцовской шестерке и вообще был на все руки от скуки: там кран поменять, здесь проводку пробросить. Титаническими усилиями неоперившийся юнец свел долги папаши к нулю, а когда убедился, что все в порядке, наскреб немного денег на билет и отправился в большой город. Андрей Панкратович, видимо осознав, что сделал для него сын, проявил сентиментальность характера и выдал из личных запасов две тысячи рублей. Деньги, к слову, для семьи немалые. Ну, а куда ушли они, вы уже знаете.
Не прост был Пашка. Ой как непрост. Последние годы жизни вывели в нем некую основу, стержень, и тем позорнее для него самого был случай на вокзале. Решать проблемы по мере их поступления – всегда пожалуйста. Что главное? Сначала устроиться на работу или найти себе ночлег? Дилемма неразрешимая. Надо было работать по горячим следам. Квартира она что, в протекции не нуждается. Лишь бы по карману было, а там засветил зелеными, и ночлег у тебя в кармане. Другое дело работа, и соответственно зарплата. Чем раньше начнешь батрачить, тем быстрее тебе денежка в карман отложится. Вывод напрашивался сам собой. Однако дела делами, а прием пищи по расписанию.
Решив основательно подкрепиться, Кочетков-младший вытащил еще пару упаковок нарезки и, приготовив себе растворимый кофе, долго сидел, уставившись в черный экран телевизора. Сам процесс прима пищи был более чем медитационным, и выглядело это так. Отхлебнул, подумал о жизни. Прожевал, сделал выводы. Хотя если бы кто-то сейчас заглянул в комнату, то увидел бы совсем непритязательную картину. Пашка просто хлебал ароматный черный напиток, забрасывая в рот ломти ветчины и краковской колбаски.
Когда с завтраком было покончено, Пашка отправился в ванную комнату, где принял душ. Вытащил из тощей сумки свежий комплект белья, побрился, и только после этого решился-таки выйти на улицу.
Захлопнув дверь, не оглядываясь, он спустился по гулкой лестнице и, опасливо поглядывая на хмурое, затянутое свинцовыми тучами небо, заспешил вперед к новой жизни. Город, давно уже проснувшийся, оглушил парня звуками, запахами и образами в таком количестве, что голова пошла кругом. Машины гудели в пробках, ревя двигателями и выбрасывая в серое питерское небо клубы ядовитого дыма. Витрины магазинов, заставленные уродливыми манекенами в модной одежде, пестрели рекламными вывесками, сулящими удивительные скидки. Отовсюду слышался смех, ругань, плачь, перебранка и признания в любви, и все это сливалось в один общий рев могучего монстра, способного стереть в порошок и даже не заметить, как под исполинской ступней оказался какой-то прохожий. Имя тому монстру было Мегаполис.