Протокол вскрытия
Шрифт:
— Эринг! — возмутилась я, борясь с желанием надеть поднос ему на голову. Останавливало лишь то, что торт было жалко. Я ведь только-только начала его… хм, расчленять. — Тебе никогда не говорили, что повторенная шутка уже не смешна?
— А это не шутка, — сказал он как-то так, что я сразу поверила.
— Еще одна скоге? — сообразила я.
Эринг кивнул.
— Там же. Вот тварь!
Он саданул кулаком по подушке, и я невольно передернулась. Можно было не спрашивать, о ком речь.
— Ты
Приятель насупился. Погладил атласное покрывало, пожевал губами.
— Лихость показывают. Понимают же, что я… ничего этим… сделать не могу. Разве что по роже вмазать.
Я тихо вздохнула и отставила тарелку. Потрепала Эринга по волосам и попросила:
— Не увлекайся. Ворон тебя, конечно, прикроет. Я тоже с алиби помогу. Но еще ведь есть прокуратура, а там тебя не все любят.
Он дернул уголком губ и просительно заглянул мне в глаза.
— Да уж. Так что, поедем?
— Конечно, — я потянулась за халатом.
Спорить с ним сейчас — последнее дело. Эринг не был зол. Он был в бешенстве.
Снова знакомая полянка. И знакомая картина. Хрупкое изломанное тело, покрытое вязью порезов и ожогов. Рыжие волосы разметались по бурому ковру опавших листьев. Мелкий дождь блестит на прорезиненном плаще и фуражке констебля Амунди.
— Регина, занимайся! — бросил Эринг, остановившись рядом с подчиненным.
Я молча кивнула и присела рядом с мертвой девочкой, а Эринг произнес вполголоса:
— Амунди, езжай в город. Уголовки тут нет.
— А вы? — прогудел Амунди.
— Я пока останусь. Соберу данные для отчета.
Понятное дело, никого он не обманул. Но мы сделали вид, что поверили…
Эринг заговорил только когда велосипед констебля укатил по шоссе. Подошел, засунул руки в карманы и спросил мрачно:
— Ну что?
Я пожала плечами.
— А что ты ожидал? Картина идентична: множественные поверхностные резаные раны и ожоги, смерть наступила от удара в горло.
— Ты уверена? Не подражатель?
— Уверена, — вздохнула я и оглянулась. — Послушай, Эринг…
Он криво усмехнулся.
— Хочешь спросить, зачем оно мне?
— В частности, — согласилась я негромко и посмотрела ему в лицо: — Подожди меня в машине, ладно?
Эринг не двинулся с места. Взял меня за плечи и спросил совсем тихо:
— Что ты задумала?
— Похоронить ее, — ответила я полуправду.
Он кивнул и вынул знакомую склянку.
— Тогда их тоже заодно.
Я молча забрала бутылочку с прахом скоге. Эринг отошел в сторону, к совсем свежему холмику, постоял немного, с досадой саданул кулаком по сосне.
— Задница Локи! — яростно выругался он и вонзил лопату в землю, как в горло врагу.
Работал он
Когда укрытое мешковиной тело опустилось в могилу, где-то в вышине каркнул ворон, и вниз, в яму, спланировало темное перо. А в лесу словно сгустились тени. Чаще закапал дождь, превращаясь в настоящий ливень. Отчаянно завыл ветер.
Брр, даже меня проняло. Я запрокинула голову, глядя на низкое серое небо и кружащихся над поляной птиц. Будь жертва человеком, можно было бы счесть, что вороны ждут поживы. Только вот плоть скоге в пищу не годится.
— Не надо! — попросила я, даже не пытаясь укрыться от хлещущего в лицо дождя.
— Эй, Регина, — окликнул меня приятель как-то… опасливо? — Ты с кем разговариваешь?
Я только отмахнулась. И повторила громче:
— Не надо! Мы только хотим их похоронить. Не мешай.
Ливень прекратился, как по волшебству. Хотя почему — как? Волшебство — вот оно, только протяни руку, подставь пальцы под холодные капли.
— Спасибо, — я решила быть вежливой. — Я — Регина. Покажешься?
Вороны закружились, потом, как по команде, расселись на деревьях вокруг. Мокрый лес — неприветливый, черный, мрачный — молчал. Хотелось передернуть лопатками в попытке избавиться от ощущения взгляда в спину, но я заставляла себя стоять спокойно.
Эринг застыл за спиной, только сопел негромко. И — я могла поклясться! — сжимал в кармане револьвер. Пусть, раз его это успокаивает, только бы палить не вздумал, когда…
Додумать я не успела.
— Что тебе тут нужно, человек? — прогудел лес.
Я хмыкнула. Эринга явно игнорировали.
— Я — Проводник мертвых, — звучало ужасно пафосно, но ничего не поделаешь. — Покажись, скоге.
Эринг, кажется, даже дышать перестал.
Она появилась из густого тумана. Красивая женщина лет тридцати, с пышной грудью и вьющимися волосами. Эдакий рыжий кленовый лист на черно-серо-буром фоне мокрых деревьев. Она остановилась на опушке, рассеянно погладила ствол клена. И проговорила низким грудным голосом:
— Здравствуй, Проводник.
Похоже, меня тут уважают. Скоге даже голову склонила.
— Здравствуй, Хозяйка леса, — столь же вежливо ответила я.
М-да, светская беседа у разверстой могилы.
Взгляд скоге прикипел к яме. Она шагнула вперед, будто не замечая ни меня, ни Эринга, судорожно сжимающего черенок лопаты. Хвала Одину, ему хватило самообладания. Он только сглотнул — дернулся кадык — и перехватил лопату как дрын. Очень уж сокрушительное впечатление производили особенности анатомии скоге. Хвост еще ладно, а вид дырки в туловище пробирает до печени.