Протокол "Второй шанс"

slip

Гай резко поднял голову и открыл глаза. Затекшие плечи прошибло жгучей болью, и потребовалось невероятное усилие воли, чтобы сдержать рвущийся наружу стон. Он не собирался предоставлять этому ублюдку ни единого дополнительного предлога для злорадного торжества. Их и так было достаточно.

В дверном проеме показался свет, и спустя несколько мгновений в комнату вошел заросший усатый германец, что держал светильник в вытянутой руке. Гай рефлекторно зажмурился. Непривычно яркий, свет буквально резал по глазам.

Шаги остановились.

– Паршиво выглядишь, -

раздался холодный насмешливый голос невидимого Октавия.

Гай моргнул. Потом еще раз. И еще раз. Картинка перед глазами снова обретала очертания. Он не ошибся, фигур действительно было пять. Четверо варваров, - то ли гладиаторов, то ли просто рабов, сложно было определить, - и злорадно ухмыляющийся Октавий.

Ужасная догадка промелькнула в голове, и сердце пропустило несколько ударов. Нет. Леарх не мог его сдать. Не должен был его сдать. Не мог же он ошибиться и в нем тоже?

Надежда на это была всем, что у него осталось.

Его смятение не осталось незамеченным - и ухмылка на лице Октавия стала еще шире.

– Что, ты даже не соизволишь сказать своему единственному сыну пару напутственных слов? – с издевкой спросил он.

Гай молча смотрел на него и не понимал, как ухитрился настолько в нем ошибиться. Между тем мальчишкой, которого он помнил, и этим молодым мужчиной едва ли было хоть что-то общее, кроме черт лица.

– Так и будешь играть в молчанку? Ну, будь по-твоему, - Октавий наигранно пожал плечами и обернулся к варварам, - Чего стоите, дуболомы? – прикрикнул на них он, - Снимите с него кандалы. Или, думаете, он вместе со стеной пойдет?

Связка ключей перекочевала из рук Октавия в руки знакомого здорового варвара со зверской рожей – и очень тяжелым ударом.

– Не передумал? – снова насмешка, резко контрастирующая с не выражающими ничего глазами.

Еще одно имя в бесконечно долгом списке тех, кому он доверился, и кто воткнул в него нож. Как будто для тех еще оставалось свободное место.

Гай не удостоил его ответом.

Замок на кандалах открылся с громким щелчком. Ему пришлось закусить нижнюю губу, чтобы не застонать при попытке пошевелить занемевшими, но вместе с тем горевшими огнем руками. Деревянные мышцы едва его слушались.

Варвар, что держал ключи, отвесил ему увесистый пинок:

– Подъем! – он ухмыльнулся, обнажая неровные желтые клыки, - Или тебе особое приглашение нужно?

Второго пинка не потребовалось.

Головная боль вместе с шумом в ушах вернулись, стоило Гаю подняться на ноги. С каждым шагом, что он делал по слабоосвещенному коридору навстречу неизбежной развязке, они усиливались, все больше и больше напоминая ауру надвигающегося приступа.

Времени хуже просто нельзя было придумать.

– Быстрее! – замыкающий строй варвар толкнул его в спину, подгоняя.

От неожиданности он запнулся о порог дверного проема, что вел в пыльный подвал, но все же каким-то чудом удержался на ногах.

Потревоженные внезапной встряской мысли вернулись в ставшее привычным за последние сутки русло. У него оставался один-единственный

шанс, и для того, чтобы не упустить его, он должен был сделать так, чтобы ему поверили. Поверили массово и безоговорочно. Год, что прошел для него, превратился в четыре для всех окружающих – и все это время его считали мертвым. Для того, чтобы переломить это железное убеждение, ему нужно было найти крайне весомые аргументы.

Или просто снять футболку.

Неуместную улыбку едва удалось сдержать. Предоставить Октавию хоть один повод заподозрить, что у него есть план – значило подписать смертный приговор не только самому себе, но и многим другим, ни в чем не виновным и даже еще не родившимся людям.

Из пыльного подвала наверх вела широкая каменная лестница с высокими ступенями. Октавий, что шел во главе процессии, быстро поднялся по ней и открыл тяжелую дверь. Яркий свет ударил из проема – и Гай прикрыл глаза плохо слушающейся рукой. Это не помогло, и он снова на короткое время ослеп.

На улице их уже ждали. Десять легионеров – молодых, безусых мальчишек явно из нового набора, - обступили их со всех сторон, стоило Октавию подать им знак.

Очередной конвой. Октавий боялся, что он сбежит – не иначе. Пусть он и не мог этого знать, его опасения не были безосновательными – Гай действительно рассматривал такой вариант однажды, однако быстро признал его нежизнеспособным. В его текущем состоянии оторваться от погони не представлялось возможным, а цена провала была слишком высока.

Кольцо легионеров было столь плотным, что из-за их спин едва удавалось разглядеть отштукатуренные стены домов - и Гай едва представлял себе, в какой именно части Города они сейчас находились. Каждый шаг сопровождался взрывом боли в голове, оставляя все меньше и меньше сомнений в том, что его неожиданное недомогание действительно было предвестником скорого приступа. И без того сложная задача становилась все сложнее и сложнее с каждым моментом.

Первое время легионеры-конвоиры вели себя словно в строю перед важным боем – шли нога в ногу, не переговаривались между собой и смотрели строго вперед, в направлении предполагаемого врага, однако надолго их не хватило. Как только дорога под ногами пошла вниз, в строю начались первые, тихие и нерешительные, перешептывания. Шло время – и разговоры становились все увереннее и громче, пока в какой-то момент Гай не почувствовал, что его кто-то беззастенчиво разглядывает.

Он резко обернулся и тут же встретился взглядом с одним из идущих сзади мальчишек. Тот спешно отвел глаза и уставился на брусчатку под ногами, но скрыть неподдельное удивление, что было написано на его лице, ему не удалось.

Узнал, что ли? Или…

Нет. Полагаться на необоснованные надежды не стоило. Должно было быть объяснение попроще. Как минимум, в этой одежде Гай выглядел достаточно необычно для того, чтобы привлечь к себе внимание.

Ободранные кандалами запястья саднило, и он, не задумываясь, потер их. Товарищ поникшего мальчишки вздрогнул, закладывая все больше зерен сомнения.