Прототип 2.0 | Часть II
Шрифт:
А ещё Юки не увидел стражи. В смысле обычной уличной полиции, которая должна ловить воров, разнимать драки и заниматься прочими полезными вещами. Такое чувство, что в городе не было преступности вовсе. Да что там преступности — никто не ждал от соседа никакой подставы, вроде комка грязи в окно или «одолженного» обеда.
— Наверху легче ветер, — продолжала тем временем Элая, — там почти нет запахов и звуков города. Но, конечно, для малышей раньше строили айзэ пониже. Матери жили с ними, учили пользоваться креплениями и переходами. До среднего
— Получается, спать там опасно?
— Нет-нет, что ты! Айзэ строятся на сотни циклов, за канатами следят мастера: ничего не перетрётся и, упаси Искра, не рухнет. Тем более, каждая нить пропитана ранней смолой! Просто до первой полсотни лет кости малышей хрупкие, суставы неразвиты, и пальцы слишком близки друг к другу. Так что детей не пускали наверх, обучали под присмотром родителей, потом наставников. Жаль, тренировочных переходов уже не осталось. Думаю, вам было бы интересно позаниматься! Лорд Дварго не был бы против!
— Не осталось? — удивлённо переспросил учитель, который, как и Юки, слушал с большим интересом. — Как же тогда вы обучаете детей?
— Великая Искра угасает, — грустно ответила Элая. Дварго бросил быстрый взгляд на Юки и тут же отвернулся, сделал вид, что приветствует кого-то в толпе у дороги. — Дети больше не рождаются. Два столетия, чуть больше… Даже у жрецов и рода Дварго нет юных наследников, хотя Королевское Древо растёт над Искрой и питается ею.
— Не рождаются? Совсем? Но ведь это…
Договаривать очевидное Алет-сан не стал. Тут неважно из какого ты мира и какой принадлежишь расе. И так ясно, что означает невозможность продолжить род.
Вымирание.
Город сразу показался пустым, некоторые деревья и постройки — заброшенными. Но Юки отогнал от себя мрачные мысли. Что же, теперь он понимал, о какой цене обмолвился Второй, о чём упоминал сам Дварго. Младшие расы сами наказали себя за войну. Но полное вымирание — слишком высокая цена, даже если тебе кто-то очень сильно не нравится.
Путь лежал к замку. Именно так внутренний голос Юки окрестил одинокое дерево впереди. Королевское Древо отличалось размерами, светлой, почти белоснежной корой, огороженной территорией и небольшой площадью, отделявшей его от обычного города.
А ещё это дерево не было хвойным. Впрочем, на древних голых ветвях вообще не росли листья. Вместо них подобно старым плодам свисали спальные домики-беседки.
Отдельным зданием Древо назвать было сложно — вплотную к нему росло множество других построек, между ветвями уже привычной гирляндой мелькали переходы: ажурные, аккуратные, тоже светлые, в отличие от тёмных тонов города. Благодаря расступившимся кронам хвойных гигантов,
Улицы тоже менялись.
Коричневый камень дороги у самых стен плавно сменился серым ближе к центру, а серый теперь менялся на белый мрамор с золотистыми прожилками. Юки оглядывался по сторонам, надеясь найти ленты потока, но, в отличие от защитных стен, город молчал. Жаль. С ними было бы проще узнать, где находится Искра.
— Стена выращена из особых семян, — ответила Элая на незаданный вопрос. — На самом деле, это растение с очень плотными стеблями. Его корни глубоки, глубже любых других, они ещё дотягиваются до потока. Но, в отличие от Искры, Стена не может ни хранить, ни делиться. С самого начала только ты способен что-то взять от неё.
Элая и остальные даэлли на этих словах коснулись груди и склонили головы в ставшем привычным знаке уважения. Поначалу Юки думал, что это замена приветственному поклону или даже что-то вроде уважительного кивка. Теперь он понимал, что просто не научился отличать жесты один от другого; не знал, куда надо смотреть. Может быть, положение рук — даже пальцев — или наклон головы… Всё что угодно могло иметь своё значение, а различия между ними были глубже. Точно так же отличались друг от друга, к примеру, эсяку? и сайкэйрэй?.
А в голове всё множились и множились вопросы, которые Юки не мог задать из-за учителя, из-за любопытства остальных. Даже этот короткий рассказ про стену Сайто неохотно переводил насевшему на него дяде Такеши. Авангард же слышал и слушал.
В такой обстановке не спросить даже о войне, решившей так много в судьбах, наверное, каждого из народов иномира. Велик риск выдать, насколько глубже он успел вникнуть в местную историю. Юки не мог заговорить об Искре, был вынужден молчать о потоках. Из-за знаний Второго, снова хлынувших в голову без всякого контроля, приходилось тщательно следить за языком.
По примеру Дварго, Юки почти перестал участвовать в разговоре.
Теперь вопросы задавали Алет-сан и осмелевшая Михо. Видящая уже с большим трудом сохраняла флёр гордости и высокого ранга. Если в пещерах обычная девчонка Михо была запуганной, всем своим видом просила поддержки, то здесь она стала любопытным ребёнком: ярким, искренним, красивым…
Юки поймал себя на том, что откровенно любуется, и отвернулся. Толку заниматься мазохизмом, когда тебя отшили без всякой жалости, прямо в лоб?
Тем временем отряд прошёл вторую и третью внутренние стены. Простые, низкие. Скорее разделяющие районы, чем выполнявшие какую-то военную функцию. Постройки изменились, деревья стали совсем тонкими и редкими: внутри города лес был моложе. Или здесь росло что-то другое. Юки увидел, наконец, самые обычные дома и даже несколько спусков в подземелье. Неторопливо проползли мимо загоны с птицами — помесью страусов и уток. Птицы оказались ездовыми. Как раз к одной из них прилаживали седло и упряжь; неподалёку стояла самая обычная рикша.