Протозанщики. Дилогия
Шрифт:
— Не переборщи, возраст уже! — отозвался второй мужичек, едва переваливший за сорок.
— Не переживай. Вон, лучше депутата расшевели, — кивнул распаренный собеседник на третьего мужчину, задумчиво сидящего в стороне.
— Зачем мешать? Он «все о России думает», — ответил тот, что моложе цитатой из популярного шоу.
— Вам бы только ржать, — огрызнулся депутат, прерывая размышления.
— А чего бы и не поржать, Степаныч? — пожал плечами распаренный, — Думу думать будешь в Думе. А в бане отдыхают. Странный ты стал,
— Проблем много, вот и думаю, как решать. У вас, ментов, проблем никогда нет, а у остальных людей — полно.
— Ой, ой, какой деловой! Говорю же, странный. Вот расскажи, зачем татуировку сделал? На седьмом-то десятке лет. Седина в бороду, бес в ребро? Запоздалый кризис среднего возраста?
— Нет, не бес, а как раз наоборот…
— Что-наоборот-то? И что это означает? Что за закорючка такая? Что за планеты?
— Ой, да отстаньте! — в сердцах воскликнул депутат, — Пошли париться, а то не отвяжетесь.
Оставляя простынь на деревянной скамье, депутат поднялся. В парную зашел первым, приятели втиснулись следом. Послышалось громкое шипение жидкости, испаряемой на раскаленных камнях. Просьба «поддать еще» откликнулась новой порцией пара.
— Ну, на первый раз хватит, — послышался голос депутата.
— Не, Степаныч, погоди. Попарься еще! — не согласился собеседник.
— С ума, что ли сошел? Привыкать надо постепенно. Особенно, в моем возрасте.
— Не, Степаныч, посиди еще, — более настойчиво прозвучал голос, снова отправляя на камни порцию воды.
— Да идите вы, — шуткой отозвался депутат, судя по звуку, спрыгивая на пол.
— Степаныч, не торопись, — с нескрываемой наглостью произнес собеседник, — Говорят тебе люди, посиди еще.
— Вы чего, ребята, с ума посходили? — испуганно пролепетал взрослый депутат, — Мне же плохо станет.
— Значит, такая у тебя судьба, — огрызнулся молодой.
Сквозь шипение пара прорвался низкий звук удара. Что-то твердое встретилось с живым препятствием, с хрустом ломая кость. Послышался хлюпающий звук падения на кафель. Из парной вышли двое.
— Не понятно, — раздраженно пожал плечами молодой мужчина, — Не мог его арестовать, как остальных? А потом и… Чего руки марать?
— Арестовать? Кого? Депутата Госдумы? А куда неприкосновенность деть?
— А куда теперь тело денем?
— Поддадим еще температуры, старое сердце и остановится. Скажем, стало плохо в парной.
— А пробитая голова?
— Камень выкинь, а башкой, скажем, долбанулся о печку.
— Ишь, все рассчитал, — ухмыльнулся молодой.
— Иди, посмотри, не загнулся еще?
— Что ты все шляешься сюда?! — возмутился Руслан очередному появлению Израдца.
— Сколько раз хочу, столько и появляюсь. Я сам себе хозяин, — недовольно буркнул старик-демон.
— Ну, в первый раз помог, — не упустил шанса
— Привет передал от Волны, — смеясь, напомнил Руслан.
— Во-во! Что теперь? От кого привет? От Ждана? Я, кажется, начинаю понимать, в чем дело, — лукаво сощурился Анти-поэт.
— А что тут понимать, и так все ясно, — с улыбкой ответил Андрей, — Из старой в новую Больничку не пройти. Един проход — известная пещера, Но там его не пропускает Ждан.— И приходится прыгать через Олово, — захлебываясь смехом, произнес Антип.
— Я не понял, — возмутился Израдец, — Мне выкинуть ваших солдатиков в дебри Ничто? Несложно! Только попросите.
— Проблема! — громко закричала Анна, закончив телефонные переговоры, — Москва без связи.
— Что?
— Московский связной, депутат, сегодня умер. Сердце остановилось в бане.
— Больше связи нет? — спросил Руслан, но тут же отвечает, — Ах, да… Один город — один связной.
— Что еще за глупые правила? — возмутился Антип.
— Чтобы поменьше знать друг-друга. Чтобы в трудной ситуации не могли сдать других. Времена такие, приходится конспирироваться. А мы сами за всеми приглядываем.
— Бред какой-то, — не унимался Анти-поэт, — Раскрасили людей наколками, чтобы любой враг мог сразу узнать. А друг от друга прячете. Сами, типа, следите за всем, а ничего не видите. Кто виноват? Ты? Андрей? Другие? Как так вы следите за своими? Это… как эти… как их там… семь одноглазых нянек из поговорки!
— В любом случае, — развел руками Руслан, — Степаныч умер — надо найти Степаныча!
— То есть пообщаться в… а где, кстати? Куда сейчас попадают усопшие?
— Да, к сожаленью, Медь не принимает, — вздохнул Андрей, — Теперь отсевом управляет Мрак. Но и для входа в Серебро навечно, Сейчас немного упрощен процесс.— Может в Серебре? Все-таки член Ордена и прочее?
— Депутата и сразу в Серебро? Не смеши! — захохотал Израдец, начиная исчезать, — Сейчас узнаю и вернусь.
Пожилой мужчина неторопливо работал в саду. Белоснежные розы, разросшиеся длинными побегами, осматривались с придирчивой тщательностью. Каждая поросль, признанная негодной, отстригалась проворно и безжалостно. Полураскрытые бутоны, готовые через день взорваться массой бархатных лепестков, проходили столь же скрупулезный отбор.