Протяни мне руку из тьмы
Шрифт:
— Что вы видите? — спросила она осторожно. Ответом был тихий смех, больше похожий на скрежет.
— А что видишь ты? Айлен не ответила.
— Подойди, — всё с таким же теплым смехом велела ей гадалка. Девушка повиновалась. Она ничего не понимала, и это пугало её. В этом странном месте вовсе не ощущалось течение времени, а вещунья вела себя столь уверенно и величаво, и это так не вязалось с настроением Айлен, которая всё ещё в смятении думала о верзилах, преследовавших её, что девушке невольно пришла в голову мысль о том, что она, именно она здесь не случайно. Эта мысль ей показалась невероятнейшей чушью. Айлен не верила в судьбу. Hо она подошла к гердиянке вплотную.
Мягкая улыбка на морщинистом лице, белоснежные волосы, выбившиеся из-под цветного платка, темная, закалённая солнцем и ветрами кожа, массивные золотые серьги
Так скрипит в бурю высохшее дерево: страшно, надрывно и неизбежно. Чёрные глаза заволокла паволока, и старуха принялась декламировать:
— Откуда он пришёл, зачем?Тебя всё это не тревожит.Он — враг. А значит, ясно всем,Что его надо уничтожить.Он — враг, и ненависть к немуТебя всё больше занимает.Вот и гадаешь, что к чему,Что из себя он представляет?Коварен враг, умён и зол.Тебя он также ненавидит.Матёрый волк, опять ушел,Он все шаги твои предвидит!От тяжких дум не в силах спать.Боль утолит одна победа.Ты ждёшь, тебе не трудно ждать,Месть подают в конце обеда!Вещунья сделала паузу и тяжело перевела дух. Потом заговорила вновь. Слова потекли медленнее, видно было, что даются они пророчице с трудом, она переживает их, страдает, словно пишет своей кровью, и с каждой каплей силы покидают её. Голос старухи то начинал греметь, то стихал до зловещего шёпота. У Айлен голова шла кругом, ей невыносимо было слушать, она не стояла на ногах и готова была броситься на колени и умолять гердиянку замолчать, не продолжать больше, но что-то говорило ей, что это не поможет.
Качнётся колокол судьбы,Hаступит час последней битвы.Враг не сдаётся без борьбы.Что ж, вспоминает пусть молитвы!Враги сойдутся в миг один,Как день и ночь в войне извечной.Он — раб, и ты не господин.Другой хозяин есть, он вечен.Hо он не видим никомуИ сторожит ступени в небо.Лишь это дорого ему,Любой ценой он хочет света.Без рук своих он зло вершитЧужими слабыми руками,И тоже с местью не спешит,Умело властвуя над нами.Преследуй своего врага!Убей,Старуха замолкла и закрыла глаза. Айлен кинулась к ней, испугавшись, что та внезапно умерла, но чёрные очи вдруг распахнулись, и гердиянка прохрипела, указывая прочь:
— Иди. Иди! Иди!!! Девушка отшатнулась, мгновенье постояла вгля дываясь в безумное лицо вещуньи, и вдруг сорвалась с места и бросилась из душного шатра.
Оказавшись на улице, она на миг зажмурилась от яркого дневного света, разом приходя в себя. Айлен постояла немного, а потом медленно побрела сквозь толпу. Слова гадалки, так напугавшие и поразившие её, не выходили из головы. Девушка не сомневалась, что старуха безумна, но её речи были странным образом очень созвучны тому, что чувствовала Айлен утром.
Оставшаяся в шатре старуха в парчовом кресле повернула голову и посмотрела на полог. Через мгновение его откинула прекрасная высокая светловолосая женщина в простом черном плаще, подошла к старухе и села в кресло неподалёку от неё.
— Здравствуйте, иннар, — скрипуче поприветствовала её старуха.
— Здравствуй.
— Эта девушка…
— Я поняла, Ирика. Теперь я буду следить за ней. Хорошо, что она пришла к тебе. Только… зачем было это странное предсказание? К чему оно?
— Простите, иннар, — прошептала старуха, склонив голову. — Это было сильнее меня. Это, это… Я видела. Понимаете?
— Хм, я забыла, что ты и вправду веришь в то, что можешь предсказывать будущее, — со смехом произнесла красавица.
— Иннар! — воскликнула вещунья.
— Молчи. Я понимаю, — вдруг резко и серьёзно оборвал её мелодичный голос. Женщина встала.
— Покидаете меня, иннар?
— Да. Прощай, старая ведьма. Приятно было… поговорить. Спасибо.
— Прощайте… Старуха, похожая на обугленную головёшку, пришла в себя и вздохнула. Спина её ещё больше округлилась, и вещунья застыла в кресле, уставившись в пространство жутким немигающим взглядом.
Айлен шла задумавшись, даже не замечая, что её толкают. Ей хотелось найти связующую ниточку между всей её предыдущей жизнью и тем, что сказала гадалка. Хотелось увидеть хоть проблеск смысла в её словах. Hо нет. Айлен подумала, как бы ей хотелось быть такой же, как все. Почему у неё никогда ничего не ладится?
Кто-то больно схватил девушку за руку. Айлен подняла глаза.
— Попалась, попрыгунья? — язвительно заметил один из её преследователей. Другой стоял рядом и ухмылялся. Айлен рванулась в сторону. Тут же вторая рука незнакомца больно сжала ей другую кисть, руки были заломлены за спину и в мгновение ока связаны. В рот Айлен запихнули кляп. Девушке казалось, что она напрягает все свои силы, но это не оказывало на вязавшего её амбала никакого действия. Айлен корчилась и извивалась как могла, принялась брыкаться и бодать головой, но вскоре была повязана по рукам и ногам. Айлен думала, что производит страшно много шума, и кто-нибудь непременно подоспеет ей на помощь, а на самом деле её скрутили посреди толпы совершенно бесшумно и уже начали запихивать в мешок. Ей-таки удалось обеими ногами изо всей силы пнуть одного из пленивших её в живот, и тут же она получила такой удар кулаком по лицу, что перед глазами заплясали золотые искорки, а потом Айлен провалилась в черноту.
Очнулась она в большой светлой комнате. Здесь ничего не было, кроме деревянных пола, стен и потолка. Дерево ещё пахло смолой. Свет в комнату проникал из крошечных окошек у самого верха. Айлен поднялась на ноги. Голова гудела, и она поморщилась. От этого стало ещё хуже напомнило о себе разбитое в кровь лицо. Она подошла к стене и, подпрыгнув, ухватилась за край окошка, больше похожего на бойницу. Подтянулась, но увидеть всё равно ничего не смогла — только большой пустой двор высокий забор. Девушка не могла определить, куда попала.