Провалившийся в прошлое
Шрифт:
Таня моментально закрыла глаза руками, подняла с пола ноги на стул и вся сжалась в комочек. Митяй подошёл к ней и нежными поглаживаниями и всякими ласковыми словами быстро успокоил. Как только испуг девушки прошёл, он вооружился расчёской, ножницами и принялся приводить мягкие пушистые волосы девушки, сделавшиеся ещё светлее, в порядок. Сначала он аккуратно расчесал их, а затем подравнял. Таня смотрела на ножницы с изумлением, и Митяй, чтобы предупредить её, кольнул девушке палец острым концом. Та испуганно отдёрнула руку, а он достал из тумбы стола большой ларец с уже готовыми украшениями, поставил его на стол и принялся их сначала показывать ей, а потом надевать на Таню. Первыми он достал два больших серебряных полированных, с красивой гравировкой винтовых браслета для рук в форме
После этого Митяй снова подвёл девушку к окну, и та, увидев своё отражение, уже не стала пятиться, а, наоборот, подошла поближе, а он, пока Таня рассматривала, нюхала и даже лизала свои украшения, надел джинсы, майку, подошёл к ней, нежно обнял и попытался поцеловать. Увы, о поцелуях ведла Танша не имела ни малейшего понятия и поначалу испугалась так, что даже вскрикнула. Митяй изменил тактику и стал нежно касаться губами лица девушки, её шеи, ушей и лишь потом снова её губ. На этот раз Таня уже не возражала так бурно, и он сообразил, что рано или поздно всё у него с ней получится. Теперь он повёл девушку в столовую и посадил за стол на табурет, стульев со спинками у него было пока что всего лишь четыре штуки. Таня снова села на табурете на корточки, и Митяй понял, что даже этому ему придётся учить свою подругу, но не расстроился.
Он подошёл к большому ларю-леднику и принялся доставать из него варёную картошку, буженину из носорога, красную рыбу и красную икру, после чего запалил на керамической плите горелку, пламя которой било в две конфорки, поставил на одну чайник, а на вторую сковороду, быстро нарезал пару луковиц и стал поджаривать их на растительном масле, гадая, не пронесёт ли его подругу от картошки с жареным луком, ведь она не имела привычки к такой пище. Впрочем, он тут же вспомнил, как фанило от её мешка, и успокоился. В нём, скорее всего, лежало вяленое мясо и какие-то коренья, и раз уж она от них не померла, то и от картошки ей не сделается дурно.
Хозяин запалил вторую горелку, достал из холодильника кастрюлю с мясным картофельным супом и поставил на огонь. Вскоре кухня наполнилась вкусными запахами. Ставить перед Таней тарелку для супа Митяй побоялся и налил его в полулитровую широкую кружку, аккуратно измельчил в нём картошку, отломил половинку кукурузной лепёшки и вручил всё девушке. Та понюхала сначала лепёшку, потом суп и решила начать с него, против чего он не возражал, но сел напротив и стал есть суп ложкой, откусывая лепёшку и изображая на лице такой восторг, что девушка тут же повелась и тоже стала пить из кружки суп с лепёшкой. Вскоре они покончили с первым блюдом.
После этого настал черёд картошки и нарезанной небольшими кусками буженины, разогретых и перемешанных с жареным луком. Он выложил немудрёное блюдо в две большие миски, поставил на стол солёную красную рыбу, икру, а также солёные огурчики со своего огорода и, положив рядом с Таниной миской стальную ложку, принялся не спеша есть. Та поступила гораздо проще: схватила кусочек мяса рукой и, хотя обожглась, всё же отправила его в рот. В общем, к ложке она так в этот вечер и не притронулась, но съела свою порцию очень быстро.
А когда дотянулась до лосося, то подтянула блюдо с рыбой к себе и принялась есть с такой жадностью, что Митяй даже удивился, а потом сообразил, что соль в Танином племени, или трибе, что, впрочем, один чёрт, уже известна, но является дефицитом. С таким же аппетитом девушка умяла ещё и граммов триста красной икры и пять солёных огурчиков, поражая Митяя тем, куда это всё в неё влезло.
На
Наступил ещё один ответственный момент. Митяй подвёл Таню к раковине, вымыл ей руки горячей водой, потом подхватил на руки и понёс в спальную комнату.
Там он спустил девушку с рук, быстро разобрал постель, разделся догола и попытался было снять с девушки хотя бы пояс, но та заверещала так жалобно, что он даже не стал пытаться стащить с неё тельняшку. Зато на кровать она легла весьма охотно и даже не возражала, когда Митяй выключил свет, лёг рядом и накрыл её и себя одеялом. Возражения начались немного позднее, как только он стал ласкать её, впрочем, к этому Таня отнеслась с интересом, и ей даже понравилось, но вот когда он попытался лечь на неё, испуганно вскрикнула, но зато тут же встала на колени, изображая из себя козочку, или за кем она там наблюдала в детстве. Митяй нисколько не расстроился – лиха беда начало. Вода камень точит, а в цирке медведей даже на велосипедах учат ездить, так что со временем он тоже научит Таню всему, что ему требуется от существа женского пола в постели и в доме.
Правда, часа через четыре, когда Митяй уже спал, начались первые проблемы, но он специально положил девушку к стенке, и, как только та попыталась покинуть кровать, тут же поднялся, включил свет, чем снова испугал её, а потом отвёл в туалет и усадил, как маленького ребёнка, на горшок, то есть на унитаз. Ничего не поделаешь, уж лучше сразу поступить так, чем обнаружить в углу кучку.
Утром Митяй впервые проснулся не в шесть часов, а в начале девятого, чего с ним почти никогда не бывало. Таня же, свернувшаяся у стены комочком, вовсе не хотела просыпаться. Ей было спокойно, тепло и уютно в этой удобной, хотя и странной пещере. Однако, как только он встал, девушка моментально проснулась и бросилась к нему. Не в объятия, а просто стала рядом.
Он обул её ноги в меховые пушистые комнатные тапочки и повёл сначала в туалет, где та уже сама сделала всё правильно, даже воспользовалась персональной мочалкой из липового луба, привязанной к деревянной ручке и торчащей в горшке с водой, вместо пипифакса, после чего прополоскала её под строгим взглядом Митяя, положила обратно в горшок и налила в него тёплой воды. В общем, всё так, как и хозяин дома. Но после этого он всё же повёл её в душ, решив, что лучше делать это каждый день и каждый вечер и раз в неделю таскать вёдрами воду на второй этаж, где он сложил тридцатикубовую ёмкость для одной только холодной воды, чем видеть её грязнулей и тем более ложиться с немытым поросёнком в одну кровать. Вот этого он точно не смог бы перенести ни при каких обстоятельствах. Но Тане, похоже, понравилось мыться под горячим душем, и особенно заниматься под ним любовью.
Из всех гигиенических процедур самой смешной оказалась чистка зубов: Танша слопала зубную пасту вместо того, чтобы чистить ею зубы, и Митяю с трудом удалось почистить зубы охотницы самому, между прочим крепкие и белые, как у хорошей овчарки, только с четвёртого раза. Потом он потащил румяную, распаренную после горячего душа и секса, благоухающую ментолом девушку на кухню. Та очень удивилась, узнав, что они, оказывается, будут завтракать.
После завтрака Таня была готова немедленно завалиться спать, но Митяй принялся одевать её, и поскольку девушка была не такого уж и маленького роста, то и это не составило для него особого труда. Куда труднее было снять с её головы обруч, а с талии пояс, но он справился и с этим, после чего одел её пусть и не в новые, но в чистые вещи довольно тепло, по сезону. Сам бы он точно не замёрз в них. Велики ей оказались только высокие зимние кроссовки, но и то не критически – на каждом шагу она из них не выскакивала. К новой, совершенно незнакомой ей одежде из ткани Танша отнеслась достаточно спокойно, во всяком случае, по её выражению лица было видно, что охотница наслаждается новыми ощущениями тела. Да, прикосновения тельняшки и тёплого егерского белья, несомненно, были куда более приятными, нежели липких от пота, сала и грязи вонючих, плохо выделанных шкур.