Провалившийся в прошлое
Шрифт:
Примерно через день ей приходилось на три-четыре часа превращаться в ученицу русского языка и грамматики и самой становиться учительницей. Митяй часто включал ноутбук, на котором хранил большое количество фотографий, и показывал их своей учительнице, а та называла объекты, которые видит. Так он учил её язык, в котором, как он вскоре выяснил, насчитывалось не менее пяти тысяч слов, а это уже довольно много. Впрочем, он не был профессором лингвистики и потому не мог судить об этом. Хорошо было уже то, что к концу февраля, когда зима была на исходе, они общались довольно бегло и могли говорить на многие темы. Вот тогда-то Митяй и задал ей вопрос, который сам считал
– Таня, как же тебя занесло в мои края? Ты же могла погибнуть. Волки тебя просто на кусочки разорвали бы.
Ответ девушки убил его наповал:
– Я шла к тебе, Митяй. Большая мать Шашемба сказала, что на берегу Огненной реки поселился злой дух огня, и если кто-нибудь из охотников пойдёт туда, то он снова зажжёт реку и она будет полыхать долго-долго. Шашемба ошиблась, ты никакой не злой дух огня, а мудрый ведл.
Митяй немедленно поинтересовался:
– А кто такие ведлы?
Девушка удивлённо вытаращила на него глаза и спросила:
– Но ведь ты сам ведл, Митяй.
– Таня, я ведь уже говорил тебе, что я приехал сюда из очень далёкого мира, – принялся изворачиваться Митяй, – поэтому многие слова в твоём языке, хотя и похожи на наши, имеют разное значение. Вот я и прошу тебя рассказать, что делают ваши ведлы, а потом я расскажу тебе про наших.
Покрутив головой, Таня вздохнула и стала отвечать на двух языках сразу, чтобы ему было понятнее:
– Ведлы, Митяй, это такие люди, которые могут подчинять себе животных, людей и даже всякие предметы. Опытный и могучий ведл, если он найдёт свои говорящие камни, даже заставит ходить огромные валуны. Те волки мне ничего бы не сделали, Митяй, с ними я умею говорить, это же не паздаки. Вот те могли бы меня съесть, но я знала, что их нету рядом. Волки приняли меня за простого охотника и знали, что я подвернула ногу, сильно хромаю и не смогу убить много волков, и как только они увидели бы меня, то вожак подошел бы ко мне и лёг на живот. Тогда я приказала бы ему увести стаю.
От этих слов у Митяя окончательно пошла кругом голова, и он честно признался:
– Нет, наши ведлы такого не умеют. Ну среди них тоже встречаются люди, которые могут подчинять себе животных и даже людей одним только взглядом, но их очень мало, а таких ведлов, которые могут заставить камни ходить, вообще нет. Но я всё-таки ведл, моя девочка, и имею большие познания, а потому могу строить машины, которые заставляют камни двигаться. Я даже могу построить машину, которая будет летать.
Таня поцокала языком:
– О-о-о, ты очень могущественный ведл, Митяй. Большая мать Шашемба, хотя и могучая велда, всё же не может заставлять камни двигаться, а ты можешь. И летать она тоже не умеет. Зато она остановит взглядом даже паздака и подчинит себе любого человека. Даже ведла. На то она и большая мать.
Митяй мысленно возблагодарил всех известных ему богов и боженят за то, что избрал тактику постепенного охмурения девушки и не вёл себя с ней по-жлобски. Похоже, что ведлы каменного века действительно ещё те ребята и с ними нужно держать ухо востро, а то он слишком губы раскатал, считая, что теперь на земле он царь, а все остальные люди его наложники. Как бы его самого тут наложником не сделали.
Он притворно-горестно вздохнул:
– А вот я не умею подчинять себе ни животных, ни людей.
Таня тут же с жаром воскликнула:
– Это потому, что тебя не научили! – Тут же осеклась и быстро добавила: – А может, у тебя нет дара говорить глазами.
Митяй мигом
– Так, Танюша, пошли кормить муганов и тавух. Девушка презрительно сморщила носик и проворчала:
– Всех твоих муганов и тавух нужно зарезать на мясо. Они только едят и делают навоз.
Митяй улыбнулся и возразил:
– Много ты в этом понимаешь. Часть муганов я скоро зарежу, а тавухи дадут нам много козлят, и как только они немного подрастут, то всех тех, которые на нас бросаются, мы зарежем и у нас будет мясо и отличные шкуры. Но самое главное – скоро у нас будет молоко и сыр, а это очень вкусная и полезная еда. Ты же любишь вкусную еду, от которой не болит живот? Ничего, я ещё коров заведу и лошадей. Вот тогда всё будет просто зашибись.
Они пошли кормить свиней и коз, а у Митяя завёлся в душе червячок сомнения, и он стал подозревать, что ведла Танша – засланный казачок, Мата Хари каменного века, но не стал по этому поводу ни возмущаться, ни рефлексировать. Наоборот, он принялся заново вспоминать и анализировать всё, что узнал от Танши, хотя узнал немногое. В принципе ему стало ясно, что он ни хрена не знает о каменном веке, как и все палеонтологи, вместе взятые, и всё то, что им удалось раскопать, они неправильно трактуют. Зато, с другой стороны, у него после этого разговора сложилось впечатление, что басни о древних знаниях имеют под собой вполне реальную основу.
Танша вовсе не была такой дикой лошицей, как он думал о людях каменного века раньше. Её пытливому уму, отличной памяти и сообразительности мог позавидовать любой человек двадцать первого века, причём не обычный, а избравший для себя профессию учёного. Девушка прекрасно ориентировалась в своём мире и знала о нём всё, чтобы выжить, не имея ничего такого под рукой, что могло бы уравнять её шансы при встрече с дикими хищниками, а их здесь вполне хватало, и стать для кого-то завтраком или обедом не составляло никакого труда. Чего стоили одни только махайроды, а ведь в лесостепи и горных лесах водились ещё и огромные пещерные гиены, хоть и падальщики, а всё же очень опасные хищные твари.
Митяй не уставал поражаться тому, насколько сообразительна была ведла Танша и каким быстрым, пытливым умом она обладала. Однако больше всего он удивился, когда узнал, что в лексиконе её народа имеется слово «ведабу», очень созвучное русскому «ведать» и означавшее – научи, расскажи, покажи, объясни, а также слово «ведар» – учитель, рассказчик, знающий человек, человек, видевший что-то очень важное. Когда они ещё только начали активно общаться, занимаясь всяческими домашними делами, которые являлись для девушки самым настоящим откровением, именно слово «ведабу» ведла Танша произносила вслух чаще всего. Правда, с небольшой поправкой – лишь тогда, когда дело касалось, так сказать, классической женской работы: обработки кожи, прядении шерсти, плетении прочных шнуров и так далее. Очень интересовали её способы приготовления пищи и многое другое, что Митяю приходилось делать по хозяйству, вплоть до стирки и глажения белья, пока ещё не истрепавшегося в тряпьё. А вот ко всяким чисто мужским делам, гончарному и кузнечному, столярным работам, рытью канав лопатой и прочему строительству она относилась хотя и с интересом, но всё же довольно прохладно и не вопила истошно «Ведабу!», если видела что-то новое и очень интересное для себя. Стоило же только Митяю взять в руки иглу или шило, как её было не унять.