Провальные каникулы

Савицкая Элла

Возможно, я драматизировала, но единственное, в чем была абсолютно уверена — это в том, что даже спустя год мои чувства не уйдут. Не на том уровне они уже, чтобы растаять от расстояния. Слишком глубоко он забрался под кожу, и слишком больно его будет оттуда выдирать… Я хочу. До оскомы в зубах хочу, чтобы и его чувства были такими же. Чтобы и через месяц, и через два, он ни на одну юбку не посмотрел, а звонил мне так же, как и обещает.

— Так, пойдем–ка домой, cari~no. Ты вся холодная. Замерзла. — Обнял за плечи и повёл в сторону дома. Я не замерзла. Хотя ветер сегодня и был непривычно прохладным и порывистым, но, тем не менее, холодно мне было не из–за него.

Уже дома Андрес с порога решил, что с моим

плохим настроением нужно что–то делать и выбрал единственно правильный выход. Он утопил меня в жарких поцелуях, водовороте страсти и бесконечном наслаждении, в котором существовали только он и я. В нем не было места сомнению и неверию. Не осталось мрачных мыслей о неизвестном будущем. Существовало лишь здесь и сейчас. Сумасшедшее настоящее, в котором мы оба пытались взять и отдать все, что могли. Заполнить будущее впрок. Перед смертью не надышишься, говорят. А мы пытались это утверждение разрушить. Разорвать в клочья порывами необузданного желания. Андрес то отдавал мне инициативу, позволяя наслаждаться возможностью оказаться сверху и почувствовать себя главной. Довести его до невменяемого состояния, в котором он срывался и снова подминал под себя, чтобы вдолбить мне в голову, что все будет хорошо. Вдолбить в буквальном смысле, потому что я верила. В этот момент, когда он хрипло рычал мне на ухо «Mi espinita», я отчаянно верила каждому его слову. Я цеплялась за них, как за спасательный круг, не давая себе утонуть, и выныривала наверх с диким всплеском оргазма. В ту ночь мы оба сорвались с цепи и успокоились ближе к полуночи. Вымотанные и обессиленные, лежали на кровати и смотрели в стену. Андрес потянулся к тумбочке и взял пачку сигарет. Подкурил одну и снова обнял меня правой рукой. Я устроилась на его груди и перебирала редкие жесткие волоски.

— Будешь скучать за мной, espinita?

— Не–а, — ответила я, и приподняла на него взгляд. — А ты?

Он фыркнул.

— Конечно нет. Хоть выдохну. У меня столько секса не было черти сколько. Выдохся парень.

— Это ты о себе сейчас, или о том парне, который трудился только что несколько часов подряд? — не смогла сдержать улыбки.

— Конечно о нем. Неделя секса. Ему пластырь накладывать нужно. Полгодика на реабилитацию и можно снова в бой.

Я рассмеялась, благодарная за то, как он пытается мне сказать, что будет ждать. Пусть таким способом, но даже так мне становится легче.

— Ну отлично. Я тогда сейчас его загипсую для верности.

— Ээээто ты уже перегнула, любимая! Мы и так справимся, обещаем! — он затушил сигарету в пепельнице как раз в тот момент, когда мой телефон издал сигнал о входящем сообщении в скайпе. Андрес взял его первым, хотел передать мне, но зацепился взглядом за что–то на экране. Заинтересованно ткнул в него пальцем, а я уложила голову обратно на его грудь, совершенно не интересуясь, кто бы это мог быть. Все–равно сейчас это не важно. Но спустя мгновение что–то изменилось. Грудь под моей головой напряглась в тот момент, когда из телефона послышался шум, а потом приглушенные голоса. Смутно знакомые. Я приподнялась на локте, чтобы посмотреть, что он там нашел и замерла. В диалоге с Пабло, в отправленных — видео на том складе, где Алонсо передает Андресу наркотики, и тот сначала пробует их, а потом отправляет грузить в машину. Сердце болезненно дернулось в беспокойном предчувствии. Не досматривая до конца, Андрес нажал на паузу, отложил телефон, встал с кровати, молча натянул штаны и, собрав мои вещи с пола, бросил их мне, даже не наградив ни единым взглядом. Что он делает? Не понимала я, смотря на до неузнаваемости изменившегося любимого мужчину. Вышел из комнаты, но перед этим холодно отрезал:

— Одевайся! — так же, как это было три недели назад, когда он был чужим. Не моим. Я пока еще полностью не осознала масштаба беды, но руки уже начали мелко дрожать, понимая,

как для него это все может выглядеть. Только я ведь не отправляла это видео никому. Как оно могло оказаться в отправленных? Я лихорадочно натягивала нижнее белье, юбку и блузку. Голову окутал туман, не позволяя сформироваться ни одной мысли. Помню, как вылетела в коридор, как пыталась объяснить, что я не отправляла его Пабло. Но он не слушал. Стоял посреди кухни, ровно, как оловянный солдатик. Будто выключил в себе все живое...

Смотрел прямо на меня, но без тени той нежности, которая еще несколько минут назад плескалась в теплых карих глазах.

— Так у тебя поэтому номер капитана полиции? Ему ты сливала всю увиденную информацию?

— Нет! – отрицательно качнула головой, задохнувшись от неверной догадки, вспыхнувшей в его голове.

— А Пабло помогал? Или это сначала проходило через него?

— Да нет же! Андрес, послушай, я никому ничего не сливала, пожалуйста, поверь мне.

— И поэтому ты тогда так вовремя оказалась в клубе в Ла Перле. И весьма спокойно отреагировала на то, что я дилер, — сказал больше для себя. — Нет, — твердила я, расширенными от ужаса глазами наблюдая за тем, как он рисует для себя идеальный пазл, и сам себя убеждает в его правдивости. — Нет, Андрес! — я схватила его за руку. Он перевел взгляд на то место, где я держала его, и поморщился с таким отвращением, что я отшатнулась.

— А как удачно ты попала тогда на склад. Даже напрягаться не пришлось, я же сам тебя, придурок, туда отвез. А потом еще и показал где запасной выход. — В голосе леденящая сталь, заставляющая меня облокотиться на стену, потому что ноги отказываются держать.

— Все не так. Это совпадение, я клянусь, — шепчу пересохшими губами, не отрывая от него взгляда, а саму уже колотит.

— Я не верю тебе! Просто так такие видео не снимают.

— Да я сделала это на всякий случай! — хватаюсь за первую возможность объяснить. Сказать хотя бы что–нибудь, чтобы поверил. Чтобы услышал и понял, как все на самом деле. — Я волновалась за тебя, а снять на камеру — это самое простое, что можно сделать в такой ситуации. Я не знаю, как бы потом использовала это, но если бы нужно было, то сделала бы все.

Он зло ухмыляется, превращая лицо в незнакомую до этого времени гримасу. Долго смотрит в пол, а потом выносит вердикт, заставляя меня беспомощно схватиться за горло:

— Убирайся.

— Нет, послушай, — шепчу, едва выдавливая из себя слова. В ушах шумит, а глаза наполняются слезами.

— Пошла вон. — Я понимаю, что он меня уже не слышит. Картина сложилась в пазл, и я теперь не та, что была раньше. Я вообще не та, кем он меня себе представлял. Но неужели он может поверить в то, что я бы сделала это с ним? Слезы катились по щекам, когда он сам пошел в ванну и забрал мою щетку, пособирал все вещи с тумбочек и побросал их в рюкзак. Как во сне, подошел ко мне и грубо втолкал мне его в руки. Мои внутренности готовы были разорваться от нарастающих болезненных ощущений. Неужели это всё? Вот так? Без права на объяснение! Сам признал виновной и вынес приговор. Андрес схватил меня за локоть и подтолкнул к двери.

— Когда полицию ждать? Или они дожидаются пока ты улетишь, чтобы обезопасить? – спросил, подталкивая босой ногой мои босоножки.

— Никакой полиции не будет, Андрес! Я никому ничего не передавала! — крикнула, и в последний раз обернулась.

В застилающих слезами глазах плыл равнодушый Андрес, смотрящий на меня невидящим взглядом. Помню, как цеплялась за его плечи, обхватывала лицо руками, клялась, что я не способна на такую подлость. Как безразлично оторвал от себя, когда я в порыве безысходности потянулась к нему и поцеловала.