Проверка верности

Хейер Джорджетт

Милорд, в халате парчового атласа, сидел за столом. Перед ним стояла высокая кружка эля и блюдо с жареной говядиной. Здесь же был и его секретарь, пытавшийся, судя по всему, разобраться с многочисленными приглашениями, поскольку, вступая неестественно важной походкой в комнату, мистер Дрелинкурт услышал, как тот безнадежно заметил:

– Но, сэр, вы же обещали появиться сегодня вечером у ее светлости герцогини Бедфорд!

– Мне бы хотелось, – печально заявил в ответ Рул, – чтобы вы выбросили эту идею из головы, Арнольд.

Не представляю, где вы ее взяли, и не припоминаю ничего более неприятного. Доброе утро, Кросби. – Он поднес к глазу монокль, чтобы лучше рассмотреть пачку писем в руке мистера Гисборна. – Вон то, в розовом конверте, Арнольд. У меня пристрастие к письмам, написанным на розовой бумаге. Что это?

– Карточная вечеринка у миссис Уолчестер, сэр, – тоном глубочайшего неодобрения отозвался мистер Гисборн.

– Чутье меня еще никогда не подводило, – удовлетворенно заявил его светлость. – Значит, пусть будет розовое. Кросби, вам совершенно ни к чему стоять столбом. Вы уже завтракали? Арнольд, не уходите, прошу вас.

– Если не возражаете, Рул, у меня к вам приватный разговор, – сказал мистер Дрелинкурт, приветствуя секретаря едва заметным поклоном.

– Ну же, не скромничайте, Кросби, – добродушно укорил его граф. – Если речь идет о деньгах, то Арнольд просто обязан знать все.

– Отнюдь нет, – раздосадованный донельзя, заявил мистер Дрелинкурт.

– С вашего позволения, сэр, – сказал мистер Гисборн и направился к двери.

Мистер Дрелинкурт отложил трость и шляпу, придвинул себе стул и сел.

– И завтрак мне тоже не предлагайте, благодарю! – сварливо заявил он.

Граф терпеливо наблюдал за ним.

– Итак, в чем же тогда дело, Кросби? – осведомился он.

– Я пришел, – начал мистер Дрелинкурт, – я пришел, чтобы поговорить с вами об этом… этой помолвке.

– Не вижу здесь ничего приватного, – заметил Рул, вновь принимаясь за холодную жареную говядину.

– Еще бы! – воскликнул Кросби, даже не потрудившись скрыть нотки негодования в голосе. – Значит, это правда?

– О да, полная и совершеннейшая правда, – согласился его светлость. – Так что вы можете без опаски поздравить меня, мой дорогой Кросби.

– Что до этого – разумеется, поздравляю и желаю вам счастья! – произнес обескураженный Кросби. – Но вы ни словом не обмолвились мне о своих планах, так что объявление стало для меня сюрпризом. И мне это представляется чрезвычайно странным, кузен, учитывая природу наших отношений.

– Природу чего? – Милорд, похоже, пребывал в некоторой растерянности.

– Полноте, Рул! В качестве вашего наследника я имею некоторое право знать о ваших намерениях.

– Примите мои извинения, – покаянно сказал его светлость. – Вы точно не хотите позавтракать, Кросби? Что-то вы на себя не похожи, дорогой мой. Собственно говоря, я бы хотел порекомендовать вам пудру другого тона для волос, а не эту, голубую, которую вы предпочитаете.

Очаровательный оттенок, Кросби: не думайте, что она не заслуживает восхищения, вот только она подчеркивает нездоровую бледность вашего лица…

– Если я и выгляжу бледным, кузен, то винить в том следует экстраординарное объявление в сегодняшней «Лондон газетт». Оно повергло меня в шок; да, не стану отрицать – оно буквально повергло меня в шок!

– Но, Кросби, – жалобно заметил его светлость, – почему вы так уверены, что переживете меня?

– При естественном ходе событий этого следует ожидать, – ответил мистер Дрелинкурт, слишком раздраженный и разочарованный, чтобы следить за своими словами. – Я младше вас на десять лет, не забывайте.

Рул покачал головой.

– На вашем месте я бы не рассчитывал на это, – сказал он. – Я ведь происхожу из породы долгожителей, милый мой.

– Истинно так, – согласился мистер Дрелинкурт. – Это счастье для всех ваших родственников.

– Теперь и я это вижу, – угрюмо заметил его светлость.

– Не поймите меня неправильно, Маркус! Право же, не думайте, будто ваша безвременная кончина способна вызвать во мне иные чувства, кроме глубокой скорби, но ведь должен же я думать и о своем будущем.

– Весьма отдаленном! – парировал его светлость. – Такие мысли навевают на меня меланхолию, мой дорогой Кросби.

– Все мы надеемся, что оно будет отдаленным, – заявил Кросби, – но вы же не могли не заметить, сколь преходяща жизнь человеческая. Вспомните хотя бы молодого Фриттенхэма, погибшего в пору расцвета юности из-за того, что его коляска перевернулась! Сломал шею, как вам известно, и все ради того, чтобы выиграть пари.

Граф отложил нож и вилку, с веселым изумлением глядя на родственника.

– Подумать только! – повторил он. – Признаюсь вам, Кросби, ваши слова добавят… э-э… пикантности следующим скачкам, в которых я приму участие. Я начинаю понимать, что ваше наследование моего имущества, включая сапоги… Кстати, кузен, вы знаток в таких вещах, умоляю, скажите мне, что вы думаете о них? – И он выставил свою ногу на обозрение мистера Дрелинкурта.

Мистер Дрелинкурт отреагировал безошибочно:

– Ботфорты а ля д’Артуа, от Жубера. Сам я их не ношу, но они очень хороши – нет, в самом деле, очень хороши.

– Какая жалость, – заметил его светлость, – поскольку теперь я понимаю, что вы в любой момент можете оказаться на моем месте.

– Ну это вряд ли, Рул! Вряд ли! – добродушно запротестовал мистер Дрелинкурт.

– Но подумайте о том, сколь изменчива человеческая жизнь, Кросби! Вы сами говорили об этом минуту назад. Меня ведь в любой момент может выбросить из коляски.

– Я уверен, что не имел в виду ничего…

– Или, – меланхолично продолжал Рул, – я могу пасть жертвой одного из тех головорезов, которыми, как мне говорят, город просто кишит.