Провидение зла
Шрифт:
– А сжечь? – прошептал Игнис.
– Если только сократить те пять часов, которые зараза будет разлагаться на мостовой, – шагнул к выходу угодник. – Если ты подожжешь бодрого мертвеца, то получишь факел на двух ногах и, может быть, пылающий в пламени город.
Чем дальше к центру города, тем больше было трупов. И все-таки покрытые белой плесенью попадались редко. Чаще всего это были скрелеты в черной жиже, а то и на подсохшем черном пятне.
– Дня два уже, – хмуро заметил угодник. – Главное, чтобы он или они были еще в городе, не пошли дальше. Хотя кто их знает, сколько их…
– Ты
– О тех, кто замесил эту погибель, – ответил угодник, за миг до столкновения шагнул в сторону, присел, подрубил заразного и снова выпрямился. – Разное случалось, принц. Бывало, что и чуму, и холеру несли в мешках в осажденные города. Но ни та, ни другая не происходят из пустоты. И поганую водичку надо где-то зачерпнуть. А это – целиком колдовство.
Подрубленный хрипел за спиной.
– Меч можно не вытирать, – сказал угодник, держа сверкающий клинок на сладком ветру. – Пара минут, и плесень гибнет. То же самое и на одежде. Главное, чтобы не попала на кожу.
– Что значит колдовство? – не понял Игнис. – Откуда? Разве не могильцы разносят мор?
– Когда полторы тысячи лет назад армии императора стояли у Бараггала в ожидании войска Лучезарного, а белый мор свирепствовал в их селениях, откуда он появился? Думаешь, могильцы разносили его, подобно крысам?
– А разве нет? – Игнис нахмурился. – Лучезарный послал на запад мурсов, и они разнесли заразу.
– Они ее создавали, – твердо возразил Син. – Не всякий мурс способен на это, но уж если кто-то способен…
– Но сейчас нет Лучезарного! – воскликнул Игнис. – И тогда шла война! Близилась большая беда!
– Может быть, ты скажешь, что и мурсов нет? – удивился Син. – Или уверен, что не близится большая беда?
– Откуда? – поразился Игнис.
– Откуда угодно! – с горестью махнул мечом угодник. – С севера, с юга, с востока, с запада! Изнутри нас самих! Да хоть из тебя! Да, этот камень, эта метка – словно клинок, который может попасть в добрые руки, а может в недобрые! Но ты уверен в собственных руках? Ты уверен, что не сотворишь какую-нибудь мерзость?
– Я… – начал говорить Игнис, но осекся. Осекся, потому что вспомнил, как встает, потирая спину, корчится от боли Литус Тацит.
– Беда в нас, – проговорил Син. – Не в тебе, не во мне, а в нас. Светлая Пустошь, Сухота, мерзость за горами Митуту – это язвы, смертельные язвы. О какой беде ты говоришь? Она всегда была рядом. Она никуда не уходила. Но… – внезапно угодник повеселел, – это не значит, что мы должны бросить оружие и закрыть глаза руками!
Площадь была заполнена народом. Здания расходились в стороны, окружая колоннадой, ступенями и храмами обширное пространство, шириной не менее четверти лиги. В ее центре бил фонтан, и вокруг стояла толпа. Много людей. Несколько тысяч. Но еще больше людей черными скелетами лежало вокруг заграждения, устроенного из утвари, телег, какой-то мебели, сундуков, бочек и прочего барахла. Сразу за ограждением горели костры, на которых стояли котлы. Вдоль ограждения виднелись бледные, измученные лица стражников.
– Син! – раздался радостный вопль, и здоровенный детина, почему-то в балахоне угодника, сдвинул капюшон на затылок и, являя солнцу ослепительную улыбку на чернокожем лице, ринулся навстречу спутнику Игниса. – Вот уж большей радости я и не ждал!
– Аквуилус! – обнял, как старого приятеля, чернокожего Син. – Откуда ты взялся? Один?
– Нет, – замахал руками, смахивая накатившие слезы, Аквуилус. – Нас двое. Я и Пусиллус!
– Пусиллус? – удивленно поднял брови Син. – Так чего ж ты плачешь? Лучшего напарника и не найдешь! Я уж и не думал, что его встречу! Он ведь отправлялся куда-то на северо-запад? Лет пять назад?
– Да, – кивнул Аквуилус. – Мы вместе бродяжничали. И, кстати, были у больших храмов. У лежащего льва. Все, как ты говорил. Все так и оказалось. Мы побывали во всех семи местах. Везде, где упали семь звезд! Но храмы и лежащий лев с человеческим лицом – единственное, что сохранилось.
– Хоть что-то сохранилось, – кивнул Син.
– И нам есть еще что тебе рассказать! – вытаращил глаза Аквуилус.
– Расскажешь, – ударил в плечо черного друга Син. – А мы к вам в помощь. Вот мой спутник…
– Вавато, – быстро назвался Игнис.
– Пусть будет Вавато, – с легкой усмешкой согласился Аквуилус. – Вот, возвращались в Самсум, хотели потом отправиться в Бэдгалдингир к Бенефециуму, чтобы он занес отчет о нашем путешествии в свои свитки, но остановились в Тире, а тут такое…
– И мы, – кивнул Син. – Хотели пойти через Тир на северо-восток. Всевышний с умом прокладывает наши тропы…
– Если бы еще он с умом засевал поля вокруг наших троп, – проговорил вышедший из-за спины Аквуилуса невысокий, но очень крепкий черноволосый угодник с раскосыми глазами. Обняв Сина, он добавил:
– Рад тебе и твоему спутнику. У нас здесь восемь тысяч человек. И двести стражников. Еды мало, но о еде пока никто не думает. Вода есть. Снадобье не остывает. После заражения удалось спасти сотни три человек. Думаю, что во всем городе живых не более чем еще две или три тысячи. Из тех, что заперлись по домам и кому хватает ума не высовывать наружу нос. Допускаю, что кто-то есть и в замке на горе, но его двери заперты. Есть же у местного правителя маг, должен же он посоветовать ему, как быть. Мор идет третий день. Я прикинул, что из десяти человек – восемь погибли. Но мор еще продолжается.
– Сколько их было? – спросил Син.
– Думаю, что трое, – вздохнул Пусиллус. – Мор пошел с трех сторон. С гор, с порта и с равнины. Двоих нам удалось прикончить, да и развоплотить, оба знакомцы, но один еще гадит. И он очень силен. Нам придется нелегко.
– А ведьмины кольца? – не понял Син.
– Не берут, – скрипнул зубами Пусиллус. – А в теле он почти неуязвим. Уже полсотни стражников потеряли мы только с ним! И он уходит от схватки со мной… Он очень умен, Син. И это самая плохая новость. Эх, не ко времени я отправился странствовать! Проглядел! Ладно! Найдем способ, но сколько времени это займет?