Провидение
Шрифт:
Я бросилась вон из метро и набрала ее номер.
– Клара, это Прюданс, ты не поверишь собственным ушам…
– Стоп! Прюданс, я не знаю, что ты мне собираешься сказать, но надеюсь, что это хорошая новость, потому что это был самый дерьмовый день. Я не только раздулась как воздушный шар из-за макарона, не только пропустила встречу на двести тысяч евро, поскольку мы собираемся выставить счет на двести тысяч, раз Версини решил позволить себе роскошь, а роскошь стоит дорого…
– Кстати о Версини…
– Я не только, повторяю, пропустила эту встречу – не принимай это близко к сердцу, Прюданс,
– Клара!!!
– Да?
Клара, переведи дух. На двухстах тысячах евро можешь поставить крест. Твой Версини увяз обеими ногами. «Лексис» уже не выше всяких подозрений, он прямо под ними. Он отмывает деньги. Открывает свои двери и сейфы русской мафии. И делает это классно, с большим искусством, впрочем, я сама неделями искала, что можно им предъявить, но не нашла ничего, абсолютно ничего серьезного, только предположения, броня просто превосходна, хитроумнейшая маскировка, никакой возможной утечки… и однако. Однако!
– Но откуда ты это выкопала?
– Из своей сумки, Клара. Ну да, конфиденциальные документы. От секретарши Фаркаса, единственной, кто уцелел в «Реальпроме», ты, кстати, в курсе насчет «Реальпрома»? И знаешь, что самое смешное в этой истории? Ты наверняка сидела рядом с ней совсем недавно в приемном покое «Скорой помощи». Я искала тебя, а наткнулась на нее. Ладно, неважно, эти документы теперь у меня. Хочешь детали? Вот они. Все до одной.
Признайся, Клара, что у тебя от этого язык отнялся.
На другом конце линии долгое молчание.
– Клара?
– Я думаю.
– О чем?
– О чеке на двести тысяч евро, Прюданс. Который был нашим до того, как ты обнаружила документы.
– Но мы не до, мы после: они перед моими глазами.
– Вот именно. Во сколько ты их оцениваешь? Как думаешь, сколько готов выложить Версини, чтобы получить их обратно?
– Ты несешь какую-то чепуху, Клара.
Эти документы воняют смертью. Трупы предполагаемых подписантов лежат в больничном морге. «Реальпром» уничтожен, и его хозяин вместе с ним. Не говоря о Рыжкове. Что ты, собственно, имеешь в виду? Шантаж? Давление? Подковерное влияние? Манипуляции?
– Ты горячишься, Прюданс. Сохраняй спокойствие и рассмотри ставку в этой игре. Ты прекрасно описала ситуацию: в этой истории все погибли. Кому мы нанесем ущерб? Даже налоговое ведомство или государство не пострадают, поскольку пресловутая компания уже скончалась. Все, что нам нужно, это залить досье в блок бетона и отправить его на дно, утопить, образно говоря.
– А что ты будешь делать с Версини, который нарочно заставил нас пахать, чтобы якобы снять с себя подозрения?
– Он нас нанял, потому что мы лучшие. Он подумал,
– Ты хочешь торговаться с этим подонком? Да какой же работой мы занимаемся? Я думала, что мы обещали себе сохранить руки чистыми.
– Прюданс, умоляю, подумай здраво, хотя бы раз в жизни. Если ты хочешь наказать Версини, ну так что же – забери у него деньги! Что ты предпочитаешь, начать долгое разбирательство, которое еще не гарантирует, что он не выйдет сухим из воды, ты же сама знаешь, как это бывает – тут неправильно оформлено, там печать исчезла. Или же ударить его туда, где ему будет по-настоящему больно: по его банковскому счету. Мы ведь говорим уже не о сотнях тысяч евро, а о миллионах! Ведь так просто: хороним досье, Версини открывает нам счет на островах Тонга, и никто не в обиде, и можешь забыть о своем плане сбережений с налоговыми льготами.
Я теряю дар речи. В моей голове, в моих внутренностях, развороченных гневом, все было ясно, но где отыскать слова? Как выразить то, что я чувствую? Такое отвращение и это нестерпимое чувство, что меня одурачили еще раз.
Не думала, что ты способна докатиться до такого, Клара. Я знала, что ты цинична, но все-таки считала тебя честной.
– Прюданс? Ты здесь?
Да, я здесь. Вообще-то не совсем. Я ошеломлена. Я где-то в другом месте. Пытаюсь расцепить вагоны.
– Прюданс, заклинаю тебя, очнись. Мы в настоящей жизни. У нашей лавочки есть клиенты всякого пошиба, и хорошие, и плохие, но ведь этого требует ремесло?
Сожалею, Клара, но стать человеком вне закона – на такое я не подписывалась. Да, я наивна, я такая, и в любом случае уже давно стала такой. Но у меня есть свои принципы. И я не готова вытирать о них ноги, даже ради больших денег.
– А твоя маленькая секретарша, Прюданс, та, которая дала тебе эти документы? Что ты о ней думаешь? Не думаешь, что она предпочла бы пожить на солнышке? Ведь это тебе придется искать ей работу, которой она лишилась! Потому что у нас, Прюданс, нет никакой возможности пристроить ее, ты в курсе?
Можно ошибаться в людях, даже близких. Но до такой степени – просто удивительно.
– Ты омерзительна, Клара. Я чувствую, что через секунду ты предложишь мне перенаправить часть денег в какую-нибудь гуманитарную организацию.
– Very funny [9] , моя дорогая.
– Мы должны расстаться. Собственно, считай это моим заявлением об уходе.
– Прюданс! Прекрати! Не клади трубку!
Еще не было шести вечера. Пересев на другую линию метро, я ценой небольшой пробежки могла бы добраться до Дворца правосудия самое большее за десять минут. Я никогда не видела судью, не знала даже, как он выглядит, но координаты его секретариата были записаны в моей адресной книжке. Этого более чем достаточно: моим волшебным заклинанием станет имя Версини, он меня примет.
9
Очень смешно (англ.).