Провидица поневоле
Шрифт:
Сказав это, она повернулась к Нафанаилу спиной. Уходя, Кекин посмотрел на графа. Волоцкий, встретившись с ним взглядом, только беспомощно развел руками. Доктор же, по своему обыкновению, смотрел в пол.
На следующий день, ровно без пяти девять, Нафанаил был у дверей спальни Натали.
— Вас пускать не велено, — преградил ему дорогу камер-лакей.
— Мне назначено графиней, — заявил ему Кекин, но лакей не двинулся с места.
— Пустите, — жестко произнес отставной поручик, медленно опуская голову и не сводя взгляда со слуги.
В это время в покоях графини послышался сдавленный крик. Нафанаил
— Кто дал вам право без позволения входить в мою спальню?! Немедленно…
Страшный крик боли не дал ей договорить. Она захрипела, а потом нещадно стала бить себя руками по чему попало, расцарапывая ногтями нежную кожу плеч и груди. Нафанаил хотел было броситься за помощью, но затем вдруг отчетливо вспомнил вчерашний разговор и просьбу Натали. Он шагнул к постели и вытянул над ее бьющимся в судорогах телом руки. В этот момент ему даже показалось, что с кончиков пальцев хлынул горячий поток, окутывая несчастную страдалицу спасительным коконом. Она перестала себя бить, тело ее выгнулось до такой степени, что, казалось, вот-вот переломится пополам. Кекин, коего самого била крупная дрожь, продолжал простирать над ней руки, и пот градом катился по его лицу и шее.
Наконец, тело ее обмякло, она глубоко вздохнула, и гримаса боли постепенно стала исчезать с лица. Черты его понемногу оживлялись, и, когда сквозь смертельную бледность стал пробиваться тонкий румянец, она открыла глаза.
— Все, сударыня, ухожу, ухожу, — решил не дожидаться Нафанаил, покуда его опять начнут гнать. Он устало опустил руки и двинулся к двери. Волосы его прилипли ко лбу, а рубашку впору было выжимать. И вообще, осталось такое ощущение, будто он не менее нескольких часов рубил врагов направо и налево тяжелым кирасирским палашом.
— Фанечка, — услышал он тихое за спиной. — Друг мой.
Эти слова были сказаны таким мягким и нежным голосом, что Кекин застыл посреди комнаты.
— Вам… лучше? — не сразу обернулся он к графине.
— Тебе, — через силу улыбнулась Натали. — Сколько раз можно говорить, что: тебе, тебе…
— Ну да, — смотрел на нее во все глаза Нафанаил.
— Что было бы со мной сегодня без тебя? — произнесла она и присела на постели. — Ну, подойди ко мне, что же ты стоишь?
Кекин нерешительно подошел к ближе.
— Я вижу, и тебе сегодня досталось, — с участием глядя на него, сказала графиня.
— Пустое, — отозвался Кекин, стараясь не смотреть на нежную шею и хрупкие плечи Натали. — Ты не сильно поранила себя? Может, позвать доктора?
— А что его звать, он и господин Блосфельд уже несколько минут стоят под дверью.
— С тобой невозможно разговаривать, — улыбнулся Кекин. — Ты знаешь все…
— Не все, — перебила его Натали. — Но многое.
— А Бог, он есть? — неожиданно для самого себя спросил Нафанаил.
— Есть Создатель, — после небольшой паузы очень тихо ответила она.
— Что ты сказала? — не расслышал Нафанаил.
— Есть Создатель и есть бесконечно большая Вселенская Душа, матерь всех остальных душ, освобожденных от тела и
— Прости, пожалуйста, но я ничего не расслышал, — наклонился к ней Кекин.
— А тебе и не надо этого знать, — улыбнулась Натали и поцеловала его в щеку, обжигая своими губами краешек его губ.
8
Эту книгу он купил на Никольской, в девятой по счету лавке. Приказчик, щеголеватый малый, поинтересовавшись, чего их благородию надобно и получив весьма пространный ответ, оказался парнем еще и смышленым, и, пошарив в лежащей прямо на полу кипе, выудил из него то, что надо. Книга называлась так же пространно, как и объяснение отставного поручика, а именно:
ЖИВОТНЫЙ МАГНЕТИЗМ
Представленный в историческом, практическом и феоретическом содержании
ПЕРВЫЯ ДВЕ ЧАСТИ ПЕРЕВЕДЕНЫ ИЗ НЕМЕЦКАГО СОЧИНЕНИЯ ПРОФЕССОРА КЛУГЕ, А ТРЕТИЮ СОЧИНИЛ
Данило Велланский
Доктор Медицины и Хирургии,
Профессор Физиологии и Пафологии в Императорской Медико-хирургической Академии, Коллежский Советник и Ордена Святаго Владимира Третьей степени Кавалер
Побуждением съездить в Москву явилась картина, то и дело возникающая в мозгу Нафанаила Филипповича. Наталия Платоновна бьющаяся в судорогах с искаженным нестерпимой болью лицом. Разве можно спокойно вынести подобное? Кровь стынет в жилах от сих душемучительных картин. Хочется помочь страдалице, но как? Три недели, почитай, проживает отставной поручик в имении Волоцких; ест, пьет, все условия ему, а он? Кроме единственного шажка в том, что время утренних исступлений сократилось до трех с половиной часов, дело-то и на грош не продвинулось. Вот и решил Фаня подковаться по части магнетических состояний, дабы помогать Наталии Платоновне не только своим пассивным присутствием, но и осмысленным практическим действом. Сказался графу Платону Васильевичу, что, дескать, у него есть надобность отъехать в Первопрестольную, и отбыл. И вот пожалуйте вам: нашел-таки, что искал.
На обратном пути полистал, пошелестел страницами; писано хоть и мудрено, да языком вполне понятным. «Разберемся».
Приехал в имение, справился про графиню у горничной Парашки. Та сказала — спрашивали, а теперь-де спит. Ну, спит, и слава Богу. Пошел к себе в комнаты, облачился в архалук и на диван, книгу читать. Поначалу про жрецов египетских да жриц опустил, да и про самого Месмера и его феории прочитал по диагонали, дабы поскорее до магнетических практик добраться, а потом, нет, вернулся, стал читать все, от строчки до строчки. Книгу, оказалось, наскоком не взять.
Когда дошел до строк, что « магнетизировать должно по одному направлению, от головы к конечностям, противным же направлением магнитное действие в теле уничтожается», в комнату постучали.
— Войдите, — произнес Кекин весьма недовольным тоном оттого, что его отрывают в тот самый момент, когда в книге началось, наконец, про размагнетизирование людей.
Вошел доктор.
— Чем могу служить? — воззрился на него Нафанаил Филиппович.
— Читаете? — неопределенно спросил доктор, верно не решаясь сразу назвать настоящую причину своего прихода.