Провидица
Шрифт:
– Угу. Вроде того.
Сэм нахмурилась, подумав, что Ричард отвечает как-то слишком уклончиво.
– А как у тебя на работе? – спросил муж.
– Дел по горло. По-хорошему, мне бы надо там еще сидеть.
– Этот тип – Кен – нагружает тебя выше крыши. Столько поездок – чистое безумие. Ты слишком много ездишь, Багз, ты это понимаешь?
Ричард отвернулся.
Его лицо, прежде всегда такое свежее и подтянутое, за последнее время осунулось, покрылось морщинами, и он выглядел гораздо старше своих тридцати трех лет. В мерцающем свете телеэкрана
– Мне необходимо ездить, такая уж у меня работа.
Он отпил виски на два пальца и снова от души затянулся сигаретой. Запах табака дразнил ее, она жалела, что бросила курить, и злилась на собственную слабость.
– Я думаю, ты слишком мало времени проводишь с Ники, – заявил муж.
– Я и так провела с ним целых три года, Ричард. Я ради сына пожертвовала карьерой.
Он наклонился, погасил сигарету.
– Это был твой выбор, дорогая.
– Наш выбор, – сказала она. – Я пожертвовала тремя годами. А чем пожертвовал ты? Может, теперь твоя очередь?
– Не говори глупостей.
– Никакие это не глупости.
– Багз, я не возражаю против твоей службы, но то, что ты делаешь, чистое безумие. Ты пашешь днем и ночью, приносишь работу домой, постоянно мотаешься по всей Европе, скачешь с одного самолета на другой. Тебя вечно нет дома. Франция. Голландия. Германия. Испания. Болгария. В прошлом году ты только в Болгарию летала шесть раз! Боюсь, ты уделяешь Ники слишком мало времени. Пренебрегаешь своими материнскими обязанностями.
Злость, которая нарастала в ней, вдруг сдулась, словно прокололи шарик, и Сэм почувствовала себя виноватой. Разом поникнув, она опустилась на стул возле стола, словно бы услышав какой-то мучительный отзвук из прошлого.
Она подумала о своем детстве, о том, как жестоко обошлась с ней жизнь. Вспомнила, как поначалу была счастлива в браке, настолько счастлива, что на время позабыла все горести детских лет. А вдруг она забыла слишком многое? Может быть, не только дети могут чувствовать себя заброшенными и ненужными, но и взрослые тоже? Может быть, именно поэтому все и случилось?
3
– Мне кажется, что-то не так.
– Что именно?
– Не пойму.
До Сэм доносились голоса, тихие, неразборчивые, приглушенные, словно бы она услышала несколько случайных реплик, выхваченных из разговора в другом углу комнаты на шумной вечеринке. Она напряглась. Повернулась, вытянула шею над спинкой своего кресла, пытаясь понять, откуда до нее донеслись эти голоса, но мужчина и женщина, сидевшие за нею, спали. Она прислушалась: ничего, кроме гула двигателей, напоминавшего отдаленное журчание воды в раковине. Потом характер шума изменился, и она почувствовала, как самолет пошел вниз, навстречу тучам.
Обычно полеты не вызывали у нее неприятных эмоций, но сейчас Сэм вдруг занервничала.
Ей захотелось повернуть время вспять, не садиться в этот самолет вообще. Дурацкая поездка, в ней не было особой нужды, подумала она. Правильно Ричард говорил, она то и дело скачет с одного самолета на другой. Вот и допрыгалась. Летает чартерными рейсами, чтобы не вводить Кена в лишние расходы. Кто-то ей говорил, что чартерные рейсы опасны. «Немедленно прекрати, Сэм, – сказала она себе. – Успокойся».
Раздался звуковой сигнал, и перед ней загорелось табло «Не курить». Потом послышался еще один сигнал, условно музыкальный, как звук в лифте, сообщающий, что ты добрался до нужного этажа. Дин-дон. Этот звук резал ей слух.
– Говорит капитан Уолкер. – Его компанейский тон тоже был ей неприятен. Послышались гудение, скрежет и громкий щелчок. – Мы начали снижение и рассчитываем быть в аэропорту Софии через двадцать минут. В Софии холодно – плюс один градус по Цельсию и идет снег. Надеемся, что полет вам понравился и что ваше пребывание в Болгарии будет приятным. От имени экипажа хочу поблагодарить всех вас за то, что вы выбрали «Чартэйр». До новых встреч!
Голос пилота звучал устало, по-военному – типичный отставник королевских ВВС. Наверняка ему приходилось делать над собой усилие, чтобы говорить дружеским тоном, делать вид, что его не утомил чартерный рейс, что перевозка очередной партии туристов на дешевый курорт не нагоняет на него тоску.
Над сиденьем впереди появилась голова маленькой девочки.
– Привет, – произнесла она.
– Привет, – ответила Сэм.
Голова девочки исчезла, до Сэм донеслось хихиканье.
– А я сказала «привет» тете, которая сидит сзади!
Пот струился по лицу Сэм, к горлу подкатывала тошнота. Она отстегнула ремень, перелезла через пустое кресло рядом и на нетвердых ногах пошла по проходу к туалету, придерживаясь за спинки кресел, чтобы не пуститься бегом. Она опасалась, что стюардессы остановят ее, но они разбирали товары, приобретенные в зоне дьюти-фри, и ничего не видели.
Продолжая дрожать, Сэм добралась до передней части самолета и с удивлением увидела, что дверь в кабину экипажа открыта. Уставилась на оранжевые циферблаты, на командира корабля и второго пилота, которые в белых рубашках сидели на своих местах.
Второй пилот повернул голову к капитану, и Сэм отчетливо услышала его голос:
– Дерек, тут явно что-то не так.
Капитан щелкнул переключателем перед собой и заговорил громко, внушительно:
– Говорит «Чартэйр» шесть-два-четыре. Пролет точки начального этапа захода на посадку.
В ответ сквозь треск раздался голос, резкий, металлический, с сильным акцентом:
– «Чартэйр» шесть-два-четыре. Говорит диспетчерская Софии. Подтверждаем пролет точки. Полоса два-один. Видимость всего двести метров – проверьте ваш посадочный минимум.