Провидица

Цыпленкова Юлия Валерьевна

— Ваше Величество, — Бартвальд остановился за спиной короля, на его руках горделиво восседала принцесса Агнестина и строила отцу рожицы, — советник Гудваль отправил вам послание.

Его Величество, король Гален Корвель Бесстрашный принял свиток из свободной от принцессы руки верного ратника, сломал печать и быстро пробежал послание глазами. Затем вздохнул и посмотрел на королеву:

— Пора возвращаться, послы из Дагмара прибыли, — сказал венценосец.

— Пожалуй, я встречу их вместе с тобой, мой возлюбленный. — Ответила Катиль Всевидящая, как прозвали королеву в народе. — Хочу сама кое-что посмотреть.

— Как

будет угодно моей госпоже, — улыбнулся Гален, привлекая к себе супругу. — Моя королева.

— Да, сглупила, — притворно вздохнула Кати. — А могли бы жить вот так постоянно.

— Зимой бы ты от тоски завыла, — он коснулся уст супруги, и королевская чета направилась к ожидавших их ратникам, окружившим место отдыха Их Величеств, но так и остававшиеся незамеченными.

Катиль оглянулась и крикнула:

— Эдриг, Ваше Высочество!

— Уши надеру! — гаркнул суровый отец, и наследный принц выбежал к ним, сопровождаемый закадычным дружком — Торвальдом Марфалем, превосходившим наследника Валимарского королевства на три года.

Торвальд склонил голову, приветствуя короля, и тот потрепал паренька по светловолосой голове.

— Как твои успехи, мой мальчик?

— Благодарю, государь, ласс Вальдор меня хвалит, — скромно улыбнувшись, ответил сын покойного сайера. — А Бартвальд, — Торвальд вздохнул, — ругает.

— Ежели Барт ругает, значит, знает, что ты можешь больше, — король похлопал паренька по плечу и указал на лошадь. — Мы уезжаем.

— А когда я уже смогу ехать с вами верхом, батюшка? — насупился Его Высочество.

— Скоро, сын мой, скоро, — Гален взлохматил наследному принцу волосы и слегка подтолкнул к повозке.

Тот вздохнул и послушно залез внутрь. Следом Бартвальд подсадил принцессу Агнестину, после нее в повозку забралась Ведиса. Король подал жене руку, помогая ей сесть в повозку, ненадолго задержал в своей ладони пальчики Катиль и поднес их к губам.

— До скорой встречи, Ваше Величество, — улыбнулась королева.

— До скорой встречи, Ваше Величество, — ответил ей король, с наслаждением слушая все такой же заливистый смех маленького воробышка.

Повозка тронулась с места, и венценосец поспешил сесть в седло. Гален тронул поводья и пристроился рядом с повозкой. В голове его всплыл недавний разговор с женой. «Сглупила»… Память услужливо подкинула день коронации и тракт, посреди которого в напряженном ожидании замерли люди. И среди воцарившейся тишины негромкий голосок лаиссы Альвран прозвучал, как гром среди ясного неба.

— На колени, государь.

Гален послушно опустился на колени, замерев посреди пыльного тракта в белоснежных одеяниях. Он склонил голову и ждал. Катиль сделала к нему шаг и надела сброшенный венец Валимара на голову.

— Мы возвращаемся в Фасгерд, Ваше Величество, — устало произнесла девушка, и до них донесся общий вздох облегчения.

Въезжал в столицу король, гордо прижимая к себе свою избранницу. Гален не позволил Кати ни сесть снова в повозку, ни скрыться за вуалью. Она ехала, как обычно, спокойная, почти равнодушная к изумленной тишине, когда государь появился с неизвестной лаиссой на своем коне, не смутилась и тогда, когда подданные вновь заревели, услышав слова короля о скорой свадьбе. Лишь напряженная спина девушки показала ему, что Катиль взволнована.

А после, когда отгремел пир во дворце, но еще продолжал гулять Фасгерд, они долго

стояли вместе перед зеркалом, одетые в белоснежные одежды, и Гален рассказывал своей невесте, какой он видит ее, превознося девичью прелесть от густых темных волос, до маленьких, почти детских ступней. Слушавшая его Кати, заметно смущалась, но уже не прятала взгляд, глядя возлюбленному мужчине в глаза через зеркальное отражение.

А ко дню свадьбы вновь отросли ресницы лаиссы, следы от ожогов совсем посветлели, и лишь небольшие рубчики напоминали, что некогда ее лицо было почти изуродовано. Никто не смел указывать на этот небольшой недостаток будущей королевы, лишь одна придворная дама, то ли из зависти, то по глупости назвала лаиссу Альвран Меченой. После этих неосторожных слов поговаривали, что дама живет на какой-то захолустной ферме, и ей запрещено покидать ее пределов, пока Святые не очистят душу грубиянки. Одного примера было достаточно, и при дворе только и слышно было о красоте и доброте невесты Его Величества. На лесть Кати внимания не обращала. Более того, сторонилась тех, кто особо усердствовал. Придворные поняли и затихли.

Королевская свадьба гремела десять дней, государь не жалел на это средств, устроив праздник для всего королевства. Прекрасная в свадебном облачении Катиль Альвран вошла в Первый Дом Святых Защитников, ведомая своими братьями. Ее потупленный в смущении взгляд только раз поднялся, чтобы сверкнуть восхищением и обожанием, когда она посмотрела на своего жениха, и до конца церемонии, так больше не подняла ресниц, но устах девушки застыла легкая счастливая улыбка. Такая же улыбка не сходила с уст государя. И когда он возложил венец на чело своей молодой супруги, вместо слов:

— Признаю тебя супругой и королевой, — Гален произнес. — Отдаю свою жизнь и душу в руки твои, моя возлюбленная госпожа и королева.

Впрочем, подобную вольность монарху простили. Верховный отец-служитель уже махнул на короля рукой, довольствуясь тем, что государь не отказывается слушать о нуждах церкви и охотно помогает служителям в их нелегком деле — взращивании веры в сердцах валимарцев.

А когда на шумный дворец опустилась ночь, и Их Величества покинули пиршественную залу, где без устали играли музыканты, выступали циркачи, дурачились шуты, вызывая взрывы громкого хохота, хмельной напиток лился рекой, еще больше разгоняя кровь шумных гостей. Все это осталось за закрытыми дверями, отрезав королевскую чету от всего мира.

Ведиса помогла королеве совершить омовения, одела ее в тончайшую ночную сорочку, распустила волосы, бережно расчесав их. После несколько мгновений смотрела на побледневшее личико госпожи, вдруг обняла за плечи и, в охватившем ее душевном порыве, склонилась, целуя девушку в макушку.

— Святые не оставят вас своей милостью, — всхлипнув произнесла служанка. — А господин своей любовью и заботой. Живите в мире.

После этого удалилась, а Катиль осталась одна в опочивальне, освещенной отсветами от мерно горевших свеч. Королева прерывисто вздохнула и прижала руку к груди, стремясь унять сумасшедший бег своего сердечка. Она закрыла глаза и шумно выдохнула, уговаривая себя, что ничего страшного ее не ожидает. Девушка стиснула кулачки и зашептала слова молитвы, потому не услышала, когда за ее спиной послышались неспешные шаги ее супруга и господина, лишь вздрогнула, почувствовав прикосновение его ладоней.