Провидица

Цымбал Людмила

– Ну, я предполагала, что как-то так... Я ведь вообще не верю в это. Прости дед, но ...

– Я понимаю. В это сложно поверить. Ты все время думаешь, что это сказки старых монахов. Общение с духами, источники силы и так далее. Но поверь старику, ты вскоре все поймешь. Это не так сложно для твоего понимания, как ты думаешь. А сейчас уже слишком поздно. Ты должна идти отдыхать. Ранний подъем никто не отменял.

– Да дедушка. Уже иду, - зевая, ответила я и вышла из его комнаты.

На сегодня хватить. Слишком я устала и даже этот фокус со свечой меня нисколечко не убедил.

«Духи.

ХА! Да никогда не поверю. Просто я слишком устала и поэтому, мне показалось, что пламя почти угасло. А дед просто верующий человек. Что с него взять? И вообще столько вдалбливать в мою голову, там уже не единого места не осталось. Может быть, отказаться от этой затеи с рунами. Ну не могу я понять, зачем мне они нужны. Что я с этими знаниями буду делать? Сейчас никто не говорить на древнем. И книги, только у деда и остались. Где он вообще их откопал? Все устала... Иду спать».

Рано утром, злющая как все черти ада, я стала огрызаться на Грема, который меня буквально за шиворот ночной рубахи стал вытаскивать из-под одеяла. Даже пыталась его укусить. Но он оказался увертливей, и поэтому я стояла, вся растрепанная, с полуоткрытыми глазами и «кидала» на него злые взгляды.

– Я спать хочу... Уйди, чудовище!!!

– Сейчас время утренней молитвы. Шесть утра. Подъем красавица!

– Не хочууууу! Отстань от меня. Дай еще немножечко поспать. До завтрака. Я лучше на кухне весь день проведу. Все лучше, чем руны учить. Я их ненавижу!

– Прекрати ныть. Не поможет. Идем...

Грем взял меня за руку и повел к выходу, не обращая внимания на мой ночной наряд.

– Куда!?
– опешила я и стала упираться ногами об пол, а руками пытаясь отцепиться от него.
– Не пойдуууу!

– Пойдешь, как миленькая. На улицу. В колодце водичка похолоднее будет. Как раз вмиг проснешься.

В дверях, которые вели на задний двор, я свободной рукой вцепилась в косяк. Грем дернулся, но не остановился. Отцепив меня, как котенка от ветки дерева, поволок к колодцу. Я стала уворачиваться и шипеть словно змея.

– Отпусти... Я сама...

Как только я увидела, что Грем берет ведро, уже наполненное водой, то ужаснулась. С него может статься, что я буду облитая с ног до головы. Но обошлось. Тот всего лишь поднес ведро ко мне и стал ждать, пока сама умоюсь. Но я была бы не я, если б не отомстила за свой ранний (зато конечно, очень действенный!) подъем.

Смывая остатки сна, зачерпнула воду и плеснула своему обидчику в лицо. Наверное, зря! Даже нет, наверняка! Грем спокойно вытер свое лицо и поднял ведро над моей головой... Я с визгом рванула обратно в дом, перепугав до смерти облезлого крикуна. Петух с громким ором стал махать крыльями и улепетывать быстрее меня, только уже в обратную сторону. А вослед себе услышала, как засмеялся Грем.

Я больно ударилась мизинцем об угол, который намеревалась быстренько обогнуть и попасть в свою комнату. Конечно, вскрикнула от жуткой боли, и стала, скакать на одной ноге. Даже попыталась дуть на ушиб. Помогло не очень!

– Ну, что! Правда, сон как рукой сняло? Ты это от радости так скачешь?
– сзади стоял Грем, прислонившись о дверной косяк.
– Мне кажется, что ты немного

выросла из этой ночной рубахи. Тебе так не кажется?

Я злобно зыркнула на насмешника и встала ровно (хоть и было нелегко), оттягивая ночнушку, как можно ниже. Чуть ворот не разорвала от усердия.

– А ты не смей разглядывать меня. Я все деду расскажу!

– Что, например? Как ты вставать не хотела, и тебя пришлось силком вытаскивать с постели. А может быть то, что я вообще пошел тебя будить. Мне, конечно, тоже влетит, но тебе опять попадет по первое число...

– Совершенно верно ученики!

Из-за моей спины вышел дед и спокойно стал ждать нашей реакции. А мы застыли молча, не зная, что сказать.

– Правильно молчите. Когда проступок совершен, говорить, что- либо уже не имеет смысла. Грем! Я понимаю, что ты хотел, как лучше и помочь моей внучке, но тем самым ты не дал ей возможности самой сделать это. Риса самостоятельно должна вставать, как и все остальные. Не смотря на поздние занятия. А если она не смогла этого сделать, то наказание послужит ей уроком. Столько времени провести в монастыре! Стойкая привычка раннего подъема, уже должна была выработаться. А ты Риса, судя по всему, не пытаешься приложить к этому усилия. И еще... ты, Грем, нарушил правило и поэтому, вы оба слушайте меня внимательно.

– Да, учитель, - спокойно ответил Грем и кивнул головой в знак согласия.

– Так вот. Первое что ты должна будешь сделать Риса - пойти в свою комнату и переодеться к молитве. Второе - вы оба пойдете сегодня в деревню. Необходимо принести продукты и вещи первой необходимости. Ненастье застанет нас уже сегодня к вечеру, так что вы должны будете отправится за покупками, еще до завтрака. Тем самым вы лишаетесь его. Понятно?

– Да, учитель.

– Дааа деда, - уныло вторила я невозмутимому парню.

Он, не говоря больше ни слова, тихо шурша домашними тапочками ушел, оставив нас с Гремом одних. Мы косенько глянули друг на друга.

– Ну!!!
– едко осведомилась я.
– Доволен? Теперь я буду голодная, как бродячий пес. А все ты виноват...
– заныла я.

– Хватит ныть. Сколько можно? Я удивляюсь тебе! Неужели ты еще не привыкла к лишениям пищи?

– А чего ты ухмыляешься? Сам остался без завтрака. Или тебя это не тревожит?

– Нет, на сытый желудок, оно то конечно повеселее идти будет в деревню. Зато ты такая смешная с утра пораньше, особенно когда злишься. Смех пробирает, аж до дрожи в коленках. Такое ни с чем несравнимое удовольствие, поизмываться чуточек над тобой. Ведь больше не над кем. Ами и Тия слишком серьезные для этого. Да и не просыпают как ты.

– Ага! Поэтому вы ко мне по очереди ходите будить?

– Не стану скрывать... Отчасти.

И Грем вышел на улицу, через задний двор, чтобы попасть на веранду к утренней молитве. Что-что, а он всегда был ответственным. И на моей памяти ни разу не опоздал. Никуда!

«Вот только почему «отчасти»? Никак в толк взять не могу. Им что, не противно смотреть на растрепанную «ведьму» с утра пораньше? Причем в самом гадком настроении. Хотя. Если вспомнить, то они все время лишь смеются надо мной. Точно, нравиться»!