Провинциальный роман. Ирина
Шрифт:
Макс, видимо, был возле телефона, потому что трубку взял сразу же.
– Да, – прозвучал его глуховатый голос в трубке.
– Добрый день, Максим, это Ира из Ирги.
– Привет, Ира из Ирги.
– Лена просила передать через тебя, что я добралась хорошо, если тебе не сложно, – Ира на ходу вдохновенно сочиняла, решив, что Ленка ее не выдаст.
– Конечно, мне не трудно.
– Тогда «три звонка»! – это была шутка внутреннего пользования еще со школьных времен.
– Три звонка? – Макс был в недоумении.
– Как ты не читал «Карлсона»?
– Почему же не читал, очень даже читал, – в голосе Макса послышался интерес. – Я, например, очень хорошо помню, с чего все начинается: «В одном шведском городе жила самая обыкновенная шведская семья». За дословность не поручусь, но, по-моему, близко
– Да, практически слово в слово, а про три звонка не помнишь совсем?
– Совсем.
– Когда Карлсон подружился с Малышом, он протянул веревочку с колокольчиком из своего домика на крыше в комнату Малыша и сказал: «Если ты дернешь за веревочку один раз – один звонок – это будет означать: «Карлсон немедленно прилетай!». Если ты дернешь два раза – два звонка – «ни в коем случае не прилетай!» Ну и наконец, три звонка будет означать: «Как хорошо, что есть на свете лучший в мире Карлсон». Так вот три звонка…
– Я понял, спасибо, это приятно. Надо будет запомнить.
– Пожалуйста, приходи еще!
– Ира, извини, ты поймала меня почти в дверях, мне надо идти. Давай созвонимся как-нибудь в другой раз.
– Да, конечно… Пока.
– Пока, – Макс повесил трубку.
«Наверное, в самом деле, торопится, если первым повесил трубку, – с грустью подумала Ира. – Интересно, куда?»
Услужливое воображение тут же подсунуло картинку: пока Макс разговаривал с ней по телефону, напротив него в кресле сидела Соня и с напряженным лицом показывала на часы. Ира горько вздохнула. Однако долго расстраиваться ей не пришлось – снова ожил телефон.
– Ирочка?
– Да, мама, что-то случилось? – Ира сразу же узнала голос мамы.
– Ира, папа у тебя?
– Нет, я приехала час назад. Почему он должен быть у меня?
– Он ушел вчера утром из дома и до сих пор не появился. У меня сердце не на месте… – в голосе мамы послышались слезы.
– Мама, я приеду к тебе сейчас, через полчаса буду.
Пожив трубку, Ира начала спешно собираться. Когда она была уже на лестничной площадке, в квартире зазвонил телефон, задержавшись на секунду, Ира решила все-таки не возвращаться.
Мама выглядела осунувшейся и постаревшей. Она обняла Иру прямо у порога и заплакала, уткнувшись в ее плечо.
– Он всегда ночевал дома, даже когда мы ссорились. Бывало, что он убегал, хлопая дверью, но возвращался через пару часов. А теперь… – голос мамы прервался.
– Сейчас я заварю липовый чай, и ты мне обо всем по порядку расскажешь, – с этими словами она побежала на кухню.
В последующие несколько часов Ира еще неоднократно бегала на кухню, изводя запасы липового чая. Мама говорила, говорила и плакала, Ире не оставалось ничего другого, как слушать, обнимать маму за плечи и кивать. Прошло слишком мало времени, чтобы можно было бы предпринимать какие-то активные действия. Наконец, обессиленная мама задремала. Ира укрыла ее ноги пледом и вышла в другую комнату.
Мама и папа прожили вместе почти 30 лет. Любили ли они друг друга? Ира впервые задумалась над этим вопросом и ответа не нашла. Стоит ли выходить замуж, чтобы жизнь прошла вот так – никак? Ира помотала головой, чтобы отогнать неприятные мысли и притянуть приятные. Вспомнился утренний «пожилой джентельмен». А ведь это замечательная идея – сходить на лекцию: здесь недалеко, да и мама развеется. Через час разбужу ее, и обязательно сходим. Если, конечно, папа за это время не объявится. Принятое решение помогло Ире успокоиться.
Глава 19
К глубочайшему удивлению Иры мама легко согласилась с ее доводами в пользу посещения лекции. Даже прониклась некоторым энтузиазмом, выслушав историю ириного знакомства с лектором.
Когда Ира на входе с важным видом сообщила, что она приглашена лично Петром Степановичем, охранник, позвонив кому-то, слегка поклонился уважительно и предложил следовать за ним. Уютно расположившись в гостевой ложе, Ира ободряюще кивнула совсем было растерявшейся маме и посмотрела на сцену. Там стоял небольшой столик, два кресла и кафедра, оборудованная микрофоном. Внизу в зрительном зале начинали постепенно собираться зрители. Вдруг Ира заметила Катю Симонову и Люду Ермолаеву, из другой части зала ей махала Рита Калугина, которая
На сцене появился конферансье, он занял место за кафедрой. Зал постепенно затихал. Свободных мест почти не было. К своему большому сожалению, Ира совсем не обратила внимания на афиши, анонсировавшие сегодняшнюю лекцию.
Конферансье представил уже знакомого Ире Петра Степановича. Петр Степанович занял место за кафедрой и начал свое выступление.
– Рад приветствовать всех собравшихся сегодня здесь! Добрый вечер! Тема сегодняшнего выступления «Самореализующееся пророчество», хотя, наверное, правильнее было бы сказать «Зачем думать, что все плохо?». Я расскажу все, что мне есть сказать по этому поводу, затем вы сможете задать мне вопросы. Каким образом это можно будет сделать? – вопрос адресовался конферансье, который что-то ответил. – Вопросы можно будет задать при помощи записок. Я их прочитаю и отвечу. Итак, Зачем думать, что все очень плохо?
Одно время меня серьезно заинтересовал вопрос: почему люди предпочитают думать, что с их близкими «случилось нечто» очень плохое, если они задерживаются с работы или с праздника? Это, как мне кажется, вполне резонный вопрос. Например, с равным успехом можно предположить, что опаздывающий любимый выиграл по дороге в лотерею миллион долларов и побежал их тратить на шубу и новый автомобиль, – вот и задерживается немного. Почему бы нет?… Стоит лишь на мгновение событиям пойти по другому руслу и неожиданно для вас, как сразу оказывается, что все самое плохое и страшное или уже случилось, или вот-вот случится. Муж изменяет или попал под машину – кому как страшнее, выбирайте. На улице одни маньяки, и не одного приличного человека. При покупке обязательно обвесят или обсчитают. При крупной покупке – «кинут», как говорится, или отберут ваши сокровища с помощью силы и утюга. Если вы чихнули – это похоже на рак, да, это, наверное, рак, это совершенно точно рак и ничего другого кроме рака просто быть не может. Болит зуб? Обязательно будут сверлить долго и упорно, обязательно нерв придется удалять, и делать это будет студентка 4-го курса вместо врача. Да, кстати, наркоз не подействует. Вы помните об этом? В общем, увлекся я размышлениями на этот счет, пытаясь понять причины подобной любви к «накручиванию» неприятностей. Кое-что любопытное пришло-таки на ум, и я полагаю, что с вами вполне можно поделиться этими соображениями.
Ира почувствовала, что речь лектора уплывает из фокуса ее внимания, что возникает собственный текст, собственные мысли в ответ на слова Петра Степановича. «Почему я сегодня утром решила, что Соня где-то рядом с Максом? Почему я вообще решила, что они вместе? Потому что это самое худшее, что могло произойти в этой ситуации. Значит, я тоже жду только самого худшего от происходящего, я программирую себя»…
Странно не то, что человек переживает о возможной неприятности. Это как раз понятно, так как непонятная ситуация вызывает чувство тревоги и беспомощности. И все еще ничего, если можно взять ситуацию в свои руки, например, позвонить мужу на работу: ну ты где, такой-этакий, чего на работе торчишь, чем тебе там намазали? А вот если вы позвонили, а его уже нет, – тогда и начинается «веселье». Если вам приходится пассивно чего-то ждать, – тут-то и свершаются разные прогнозы относительно машин, аварий, любовниц и бандитов. В голову так и лезут красочные образы травм, крови, смятых простыней в чужих квартирах… И даже отчетливо слышатся чьи-то страстные стоны. Чего лезут? Непонятно… Потом возвращается муж (автомобиль сломался, метро закрылось), получает скалкой для теста по лбу и ситуация разряжается. Никто не умер, любовницы нет, бандиты прошли стороной, – ты где шлялся, любимый?! – короче говоря…