Проводник СРС

Волчек Яков Исаакович

— Да здравствует походная алюминиевая кружка! — говорил Сергей Вартанович. — Вот мы сейчас нальем в эти кружечки напиток погорячее вашего какао! — И он попросил своего спутника — того звали Андреем — принести рюкзаки, которые были ими оставлены где-то на горе.

Андрей мягко улыбнулся, сказал: «Сейчас!» — и полез на гору.

«Вероятно, они давнишние знакомые», — подумал я.

— Скажите, Сергей Вартанович, этот Андрей — он ваш сослуживец?

— С чего вы взяли? Впервые его вижу.

И профессор Малунц

стал рассказывать нам, как он попал в эти края. Оказывается, совершил восхождение с группой альпинистов, дважды сваливался в пропасть, весь обтрепался. На склоне Капуджиха он встретил Андрея, познакомились и продолжали путь вместе.

— И вот мы шли, — говорил Сергей Вартанович, — и развлекались тем, что старались побольше угадать друг о друге. Представьте, этот человек положил меня на обе лопатки. «Вы, говорит, ученый, вернее всего — геолог или физик». И еще множество всяких подробностей. А я, седая борода, не смог ничего угадать. Бился, бился — даже профессию не узнал!

Тут мы все посмотрели на Андрея, который ловко спускался по склону, неся в одной руке два дорожных мешка. Лицо у него было крупное, угловатое — выдавались скулы, надбровные дуги. Эта угловатость и создавала, видимо, впечатление мужественности. В общем, обыкновенное лицо, если не считать глаз — чуть выпуклых, серых, очень спокойных. Все его движения на этот раз показались мне неторопливыми, и, пожалуй, вкрадчивыми.

— Вы, конечно, раньше знали или видели Сергея Вартановича? — спросил Андрея Эль-Хан, когда из рюкзака была вытащена бутылочка юбилейного коньяка и мы все получили полагающуюся порцию.

— Да нет, не видел.

— Как же вы угадали, кто он?

— А ничего особенного, — серьезно сказал Андрей. — Такая у меня профессия.

Я заметил, что он очень внимательно выслушивает собеседника, не перебивает и отвечает, только подумав.

Мы все налетели на него. Ну как же можно по внешнему облику человека догадаться о роде его занятий?

Андрей улыбнулся.

— Как не угадать? — мягко проговорил он. — Человек в летах, а по горам ходит легко; человек интеллигентный, знающий, притом все время камни рассматривает… Надо иметь наблюдательность — и все поймешь. А моя профессия — она требует наблюдательности.

— Вот-вот, все его профессия, о чем ни заговори! — насмешливо заметил профессор Малунц. — Я ему комплимент: «Вы хорошо по горам ходите!» А он опять свое, что это, мол, надо для успеха в его профессии.

— И надо!

— Разносторонняя у вас профессия.

— Да хотите — откроюсь?

— Нет уж, извините! Игра так игра. Я и сам угадаю. Похоже, дорогой товарищ, что вы пограничник.

— Хорошая работа, — уважительно сказал Андрей, — только, к сожалению, не моя.

Сергей Вартанович принялся сыпать вопросами:

— Педагог? Астроном? Музыкант? Инженер? Моряк?

Семен Мостовой кашлянул и нравоучительно сказал:

— Если

вы встретите человека, который может в вашем присутствии сделать вот так… — он поставил на свою широченную ладонь двухпудовый рюкзак и, вытянув руку, покачал его в воздухе, — то вот тогда смело говорите: это одесский моряк! И вообще знайте: какая рука — такой человек. Дай-ка мне, дружок, твою лапку!

Андрей опять подумал немного, встряхнул светлыми волосами и протянул Мостовому ладонь.

— Ого-о! Солидная рука. Молодец! Ну, посмотрим, как умеешь терпеть.

И они стали жать друг другу руки. Через минуту наш начальник, изменившись в лице, проговорил:

— Дело, как видно, идет на ничью…

Андрей чуть заметно улыбнулся.

— Крепкая ручка! — признал Мостовой.

— Хоть я и не моряк, но опять-таки это принадлежность профессии.

— Цирковой борец, что ли?

— Промах! — усмехнулся Андрей.

Мы все приняли участие в этом угадывании.

— Преподаватель физкультуры? — спросила Галя.

— Нет, он доктор! — крикнул Эль-Хан. — Ему знакомы все секреты сохранения силы и здоровья!

— Колхозник? — попытал счастья и я. — Геолог? Географ-путешественник?

Андрей отрицательно покачал головой.

— Вы работник искусства! — выпалила Ева. — Человек искусства, артист. Вы так хорошо пугали нас, когда пришли сюда просить какао…

— К сожалению, нет, не артист, — подумав, проговорил Андрей. — Но иногда, впрочем, приходится и к этому применяться.

…В горах быстро темнеет. Гуще стал воздух, еще ниже спустилось небо, и сразу наступила ночь.

Холодные крупные звезды выползли на небо. Никогда до этого не видел я таких крупных звезд! Сперва их было мало, не с каждой минутой становилось все больше и больше. Искры, подгоняемые ветром, взлетали кверху. Я лежал на подстилке у костра, и мне хотелось думать, что искры, долетев до неба, не гаснут — превращаются в звезды…

У костра время течет незаметно. Все сгруппировались вокруг Сергея Вартановича. Только Ева и Андрей беседовали в стороне о чем-то.

Я подполз ближе к ним и услышал, что Андрей говорит по-армянски. Это было так странно: совершенно русское лицо — и трудно произносимые армянские слова, с необычным для русского человека обилием согласных звуков! Ева слушала и заливисто смеялась.

Я отполз на прежнее место. Мне рядом с ними делать было нечего.

Начальник похода скомандовал «отбой».

Ночь была трудная. В непривычной обстановке все спали плохо. То и дело кто-нибудь выползал из каменной будки, чтобы погреться у костра. Утром, едва рассвело, Семен Мостовой крикнул:

— Кончай ночевать!

Наши спутницы разложили еду на двух мохнатых полотенцах, разлили по кружкам какао — семь кружек, по числу людей, — но, когда начали завтракать, одна кружка оказалась лишней.