Проводник
Шрифт:
– Вперед, - говорю я шоферу.
Мы въезжаем в лесной массив. Дорога очень плохо видна из-за опавшей листвы и приходится ползти почти на ощупь. Проходит два часа.
– Мы уже проехали границу?
– спрашивает кавказец.
– Нет.
– А скоро она будет?
– Этого никто здесь не знает. Пограничные столбы не установлены.
Колонна втягивается в Лисью Балку. Здесь дорога получше и идут сплошные хвойные леса. Зато петляем и крутим по ней так, что у моих соседей сзади, полностью потерян ориентир.
– Скоро до границы?
–
– Я же сказал, не знаю.
Едем еще три часа. Начал пробиваться рассвет. Дорогу стало видно лучше и вскоре мы выезжаем на Мазурекскую колею, пробитую беженцами.
– Все, проехали границу.
Сзади спадает напряжение.
– До чего же долго. До Москвы быстрей доехать.
– Попробуй, в темноте различи лесную дорогу, всю засыпанную листвой.
Скоро завал, неужели мужики не заметили сигнал, неужели капитан пограничников не получил шифровки. Может у меня рация не включилась... Словно в подтверждении моих мыслей здоровенная лесина в метрах тридцати, покачнулась и начала медленно падать на дорогу.
– Тормози, - кричу я шоферу и, открыв дверь, вываливаюсь под кроны елей.
Пробегаю десяток метров и слышу сзади.
– Стой. Стой, говорят.
Теперь пора падать. Я это делаю вовремя. Грохот автомата несется со стороны дороги. И тут кругом началось...
Валятся еще несколько огромных елей. Одна падает на первый, идущей в колонне, бронетранспортер и застывает на нем. Стреляют со всех сторон. Второй бронетранспортер начинает палить из пушечки и грохот разрывов потрясает лес. Ко мне от колонны кто то бежит. Я вскидываю ружье и стреляю в появившуюся фигуру. К ногам валиться кавказец, сопровождавший меня. Отбегаю в сторону и прижимаюсь к поваленной ели. За бронетранспортером, поставив на капот ножки пулемета стреляет чеченец. Я его хорошо сбоку вижу, ловлю на мушку и стреляю. Пулемет затихает, задрав ствол к верху. Раздаются гортанные крики. В мою сторону метнулось несколько фигур. Я спешно перезаряжаю ружье и начинаю, отстреливаясь, отбегать от головы колонны. Пули противно воют и свистят среди деревьев.
– Тимоха, стой.
– Салтан, как ты здесь оказался?
– Потом. Я своих привел.
Тут я заметил милицейские мундиры, рассыпанные по лесу.
– Вперед, - орет Салтан.
– Загибайте цепь, не дайте им уйти.
В средине колонны грохнул взрыв, да такой, что пламя взметнулось над верхушками деревьев. На мгновенье стрельба прекратилась, но потом разразилась с еще большей силой. Над нами застрекотал вертолет, появился еще один... Они начали расстреливать колонну и особенно бронетранспортеры.
Чеченцы похоже, решили умереть. Мы их отогнали к машинам и они упорно дерутся. Сзади колонны уже грохотали разрывы гранат, похоже подошли военные. Я опять у газика. Шофер лежит недалеко, неестественно вывернув руку. Салтан и двое милиционеров крадутся рядом и вдруг оживает накрытый елью первый бронетранспортер. Взвыл его двигатель и машина начала шевелится, раскачиваться и дерево медленно сползает вперед. Раскрылась от ветвей башенка с пушкой
– Ложись.
Я сбиваю Салтана и мы валимся под колеса газика. Тявкнула пушка, ожил пулемет.
– Ползком, вперед, - командую я.
В это время землю встряхивает, разрывы окружают бронированную машину. Из ее верхних жалюзей повалил дым. Это вертолет помог нам. Сразу затих пулемет и пушка, люк откинулся и на землю скатился тот самый русский, который пришел за мной ночью.
– Вставай, - я наставил на него ствол ружья.
– Гад, паршивый, - выдавливает он, поднимая руки, - теперь берегись.
– Ребята, - командует Салтан милиционерам, - скрутите ему руки.
В это время из люка вылетает еще один кавказец с коротким автоматом. Я машинально вскидываю ружье и стреляю. И тут пленный взмахнул рукой и что то больно ударило меня в правую сторону груди.
– Ах ты, гнус, - слышится голос Салтана.
Очередь из автомата буквально изрешетила пленника.
– Тимоха, что с тобой, что он сделал?
Я лежу на земле, голова очень тяжела и ее трудно поднять.
– Нож кинул...
– Спокойно, Тимоха, спокойно. Мы тебя доставим в Мазуреки, там медпункт. Только живи...
По всей длине колонне идет бой. Один из милиционеров ножом распарывает мне одежду и неумело пытается наложить повязку.
– Только нож не вынимайте, - раздается голос Салтана.
К нам подошли пограничники и стали окружать колонну. С ними появился капитан.
– Спасибо, Салтан.
Он трясет руку казаха.
– Тимоха, тяжело ранен. Его нужно быстрей доставить в Мазуреки.
– Тимофей Иванович, - капитан наклоняется ко мне, - мы тебя сейчас вынесем.
– Там за завалами наши машины, только бы донести до них, - говорит Салтан.
– У вас есть рация? Попросите в Мазуреки переслать на вертолете хирурга, наш наверно не потянет.
– Сейчас, все сделаем.
Меня стали поднимать и страшная боль пронзила грудь. Я отключился.
– Тимоша, ты меня слышишь?
– это голос Гюли.
Я открываю глаза и вижу ее склоненное лицо.
– Я тебя так давно не видел... Поцелуй меня.
Ее теплые губы прикасаются к моему лицу.
– Я тебе приготовила подарок.
– Самый большой подарок то, что ты здесь.
– Нет, - она мотает головой, - у нас будет маленький...
– Гюля...
Руки плохо слушаются, но все же левой я сумел зацепить ее волосы и прижал голову к щеке.
– Это действительно, самый лучший подарок. Как ты сюда попала?
– Папа вызвал. Меня прямо до Семипалатинска машина довезла, пограничники помогли.
– Как до Семипалатинска?
– Тебя из Мазурек перевезли в Семипалатинск.
У койки появляется мощная фигура женщины в белом халате.
– Прошу удалиться из палаты. Ваше время кончилось.
– Наше время никогда не кончиться, - говорит Гюля.
Через два месяца меня выписали. В Казахстане зима. Я доехал на попутной машине до Мазурек и попал прямо в дом Салтана.